Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 3 / 2011

В-третьих, как внутренняя, так и внешняя миграция связаны с социокультурными различиями. Россияне, живущие в деревнях, при переезде на работу в крупные мегаполисы сталкиваются с субкультурными различиями в сфере коммуникаций, бытовой культуры и т.п. Еще большие культурные различия наблюдаются между коренным населением России и мигрантами из стран СНГ, особенно из бывших республик Средней Азии и Кавказа.

Одним из важнейших факторов социокультурной адаптации мигрантов является знание русского языка. Исследования показывают, что многие мигранты молодого поколения, родившиеся уже после распада СССР, владеют русским языком намного хуже, чем их родители, однако до сих пор нет институционализированных и доступных форм обучения русскому языку для мигрантов, практически не работают общегосударственные программы обучения мигрантов. Плохое знание русского языка является барьером для получения российского образования детьми мигрантов. По этой причине они часто имеют низкую успеваемость в средней школе, не в состоянии поступить в институт на конкурсной основе. Это затрудняет дальнейшую адаптацию мигрантов и их детей в российском обществе.

Необходимо учитывать и различия в притязаниях мигрантов разных поколений. Если мигранты старшего поколения не претендуют на получение образования в России и занимают низкоквалифицированные должности на рынке труда (торговцы, разнорабочие и т.п.), то их дети часто хотят сделать карьеру, иметь высокостатусные и высокооплачиваемые должности, для чего необходимо качественное образование. Объективные расхождения между потребностями и возможностями сопровождаются у мигрантов, и не только в России, абсолютизацией этнического сознания. Высказываются необоснованные идеи о притеснении мигрантов, об ущемлении их прав по сравнению с коренным населением. В свою очередь, это порождает претензии на получение образования и возможностей общения на родном языке мигрантов. Мигранты требуют создания спецшкол по этнокультурному признаку, объединения детей в классы в соответствии с национальностью (классы «азербайджанские», «грузинские» и т.п.), выделения каналов телевидения и радиовещания с трансляцией на родном языке. Достаточно указать, что мигранты из Китая имеют собственную телефонную сеть, издают собственные газеты на китайском языке, имеют в России области расселения, где нет русских, и практически образуют «государство в государстве».

Между тем международная практика миграции показывает, что во многих странах, в частности в США, существует общегосударственная система языковой подготовки мигрантов, знание государственного языка страны является необходимым условием для получения официального статуса мигранта. В некоторых странах для получения статуса мигранта необходимо сдать экзамен на знание культуры страны. Такая практика распространена в Скандинавских странах.

При анализе ценностей, лежащих в основе культурной адаптации мигрантов, необходимо отметить их противоречивость. С одной стороны, для многих мигрантов получение гражданства в России и постоянного места жительства является положительной ценностью. С другой стороны, многие мигранты стремятся жить в России в соответствии с культурой и ценностями своей родины. Многие авторы отмечают абсолютизацию и локализацию этнических ценностей, деление людей на «своих» и «чужих». Мигранты часто не знают российских законов, имеют низкую правовую культуру. Однако если к нарушителям законодательства применяются санкции, то в сознании мигрантов это отражается как притеснение «своих» со стороны «чужих», т.е. коренного населения России. При этом уже не имеет значения, какое преступление совершили «свои». Лозунг «наших бьют» однозначно формирует реакцию протеста и защиты. Абсолютизация этнического сознания лежит в основе многих конфликтов между мигрантами и коренным населением, а также между отдельными группами мигрантов.

Гипертрофия этнических ценностей у мигрантов влияет на коммуникации и поведение на рынке труда. Общины мигрантов создают в России анклавные рынки труда по этнокультурному принципу, где право на занятие вакансий имеют только представители родственного этноса. Существуют анклавные рынки труда, контролируемые общинами Азербайджана, Таджикистана, Китая и др., куда нет доступа представителям других национальностей. Разделение сфер влияния бывает таким глубоким, что даже представители одного этноса, но из разных регионов, превращаются в конкурентов. Они не позволяют друг другу проникать в их бизнес, на их локальные рынки труда.

Такая жесткая ориентация на этнокультурное сознание объективно препятствует установлению нормальных отношений мигрантов не только с коренным населением, но и с другими группами мигрантов. Абсолютизация этнического сознания негативно влияет и на качество рабочей силы. Когда вакантные рабочие места предлагаются только «своим» людям, нарушается принцип отбора и конкурентности при найме, рабочие места получают далеко не самые способные и хорошо обученные работники. При этом страдает как сам процесс труда, так и качество его продукта. Достаточно напомнить о негативном отношении россиян к китайским товарам, которые производятся малым бизнесом.

Важнейшим фактором социокультурной адаптации мигрантов являются коммуникации, социальное взаимодействие, общение. Именно через общение формируются новые взгляды и ценности, раскрываются социокультурные эталоны жизни мигрантов в новой стране. Исследования показывают, что мигранты предпочитают общение с представителями прежде всего своего этноса. В России существуют районы плотного заселения мигрантов – выходцев из одного региона, одной страны. Складываются устойчивые системы взаимосвязи между представителями одного этноса, между бывшими соотечественниками. Прибывающих вновь мигрантов встречают представители общин, для них готовы хотя бы временные рабочие места и временное жилье. Там, где для взаимосвязи мигрантов недостаточно телефонной или почтовой связи, действует способ оповещения через курьеров. В результате необходимую информацию получают даже те мигранты, которые живут в труднодоступных районах.

Мигранты из Белоруссии, Украины допускают заключение браков с русскими, однако мигранты из Азии, Кавказа предпочитают заключать браки с представителями родственного этноса. В некоторых национальных общинах требуется разрешение на брак с человеком другой национальности. Достаточно распространены формальные браки мигрантов с русскими с целью получения гражданства.

Следует отметить, что односторонность коммуникаций с ориентацией на представителей своего этноса может иметь противоречивые последствия для самих мигрантов. С одной стороны, благодаря коммуникации мигранты получают возможности протекции и защиты. С другой стороны, через такой информационный барьер, построенный по этническому принципу, часто не проникает необходимая мигрантам информация, которая распространяется по другим каналам. Так, многие рабочие-нелегалы, занятые на стройках в Подмосковье, не знали новых упрощенных правил регистрации и фактически попадали в зависимость от местной милиции и представителей собственных национальных общин, которые их «защищали», а фактически – продавали работодателям с выгодой для себя. Объективно же в такой защите уже не было необходимости.