Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 6 / 2011

Данная конфигурация акторов вызывает вопросы о случившемся на рубеже 80–90-х годов. Если степень взаимодействия между обкомовскими функционерами и директоратом была столь высокой и успешной, то почему директорат в переломный момент трансформации стремительно утратил влияние и возможность воздействовать на события в желательном для него направлении? Следует обратить внимание на некоторые события, в том числе выборы народных депутатов СССР 1989 г. Представители директората приняли в них активное участие и… столкнулись с яростной оппозицией только что возникшего демократического движения. Для многих активистов этого движения слово «директор» было синонимом слов «номенклатурщик» и «партократ», превратившихся в ярлык-стигму.

Трудно сказать, было ли это элементом сознательной политической игры или получилось спонтанно, но директорат оказался в роли авангарда, выставленного функционерами против демократического движения, и этот авангард был существенно потрепан и деморализован. На многие годы была утрачена возможность какого-либо взаимодействия директората и демократического движения против функционеров или аграриев.

В сентябре 1989 г. после ухода первого секретаря обкома КПСС Г. Усманова в Москву неоднородность директората и тесные контакты нефтяников с республиканскими функционерами проявились особенно наглядно. Р. Галеев, секретарь Альметьевского горкома КПСС (а ранее начальник старейшего нефтегазодобывающего участка «Альметьевскнефть»), отказался от борьбы за кресло первого секретаря Татарского обкома КПСС в пользу М. Шаймиева. Поддержка нефтяников и аграриев помогла М. Шаймиеву победить А. Булатова, занимавшего должность секретаря обкома. Организационный аспект конкуренции с А. Булатовым – соответствующую подготовку членов пленума Татарского ОК КПСС – взял на себя X. Низамов, занимавший должность руководителя орготдела Совета министров ТАССР. Бывший пресс-секретарь М. Шаймиева И. Муртазин писал: «Низамов понимал, что Ахмет Галимзянович Булатов, возглавив Татарский обком, непременно задвинет в небытие Шаймиева, а вместе с ним и его, Низамова… В ночь накануне исторического голосования директор ресторана “Казань”, Д. Минахметов (позже он возглавил Фонд газификации республики) заготовил продуктовые наборы, с которыми к членам обкома и пошли “ходоки” – люди из ближнего круга Х. Низамова. В гостиничных номерах “за рюмками чая” фактически и была предрешены и судьба Минтимера Шаймиева, и вектор развития Татарстана на долгие годы». Тем самым коалиция республиканских функционеров, аграриев и нефтяников фактически была оформлена.

Представители нефтяников занимали важное место в региональной элите на протяжении всех 90-х годов, занимают его и сейчас. Р. Галеев длительное время, вплоть до 1999 г., был гендиректором «Татнефти», Ф. Мухаметшин (бывший секретарь Аль-метьевского горкома КПСС) в 1990–1995 гг. был председателем Верховного Совета РТ, в 1995–1998 гг. – председателем Совета министров РТ, с 1998 г. по настоящее время – председатель Госсовета РТ. Что касается городских функционеров, то эта группа была наиболее слабой, и не случайно единственным видным функционером, лишившимся в августе 1991 г. своего поста, был первый секретарь Казанского ГК КПСС, председатель Казанского горсовета Г.И. Зерцалов. Таким образом, группы директората и городских функционеров подчинились победителям и были в значительной мере интегрированы ими уже в 1990 г. Предпосылкой такой интеграции, как мы постарались показать, было ослабление директората (а в августе 1991 г. – и городских управленцев). О равноправном альянсе или картеле речь уже идти вряд ли могла, хотя определенные жизненные интересы подчиненных групп соблюдались.

На волне этой поддержки лидер «интегрированной» элиты сравнительно легко и безальтернативно 12 июня 1991 г. был избран президентом республики. Более того, руководство республики, опираясь на консолидированную партийно-хозяйственную элиту и имея за спиной поддержку союзного центра, могло бросать вызов за вызовом российскому руководству, которое в тех условиях было бессильно на них ответить (август 1990 г. – принятие Декларации о суверенитете республики, которую можно было интерпретировать как стремление к суверенитету вне рамок РСФСР, февраль-март 1991 г. – отказ от проведения на территории республики референдума об учреждении поста Президента РСФСР, май-июнь 1991 г. – отказ от проведения выборов президента России). Поэтому поведение татарстанского руководства в событиях августа 1991 г. было совершенно предсказуемым – оно поддержало ГКЧП. М. Шаймиев еще 19 августа встретился с Г. Янаевым, а 20 августа выступил перед руководством городских и республиканских организаций: «Я еще раз говорю: действуют законы, Конституция и всё вытекающее из решений Государственного комитета по чрезвычайному положению в стране и указаний президента республики… Кто пойдет по-другому, будет отвечать за свои действия по законам чрезвычайного положения».

Директорат был готов идти за функционерами и аграриями, поддерживая и суверенитет республики, и требования союзного статуса, и бойкот российского руководства, и одобрение ГКЧП, но не отделение от России и провозглашение государственной независимости Татарстана. Эти намерения вызвали сопротивление части директората, что можно проследить по противостоянию фракций и ключевым голосованиям 1991–1992 гг. в Верховном Совете. Более того, наметился определенный раскол директорского корпуса.

Когда в октябре 1991 г. активисты этнонационалистических организаций предприняли попытку штурма здания Верховного Совета и в повестку дня был поставлен вопрос о независимости Татарстана, несколько директоров и их заместителей вошли в группу «Согласие», представлявшую собой «широкий фронт» всех сторонников российской ориентации. В то же время, по сообщению бывшего депутата Госдумы В.В. Михайлова, «в Верховном Совете не было секретом, что гендиректор “КамАЗа” Бех выделял националам деньги по звонку сверху». Позже, 6 ноября 1992 г., при голосовании за Конституцию РТ большая часть производственников предпочла не регистрироваться, не голосовать. В числе отсутствовавших были Ю. Бахтеев, В. Филиппов (директор ПО «Тасма»), В. Цивилин (директор Чистопольского часового завода) и даже Н. Юсупов (директор ПО «Оргсинтез»). К этому списку могут быть добавлены директора более мелких предприятий. Большинство «отсутствовавших» в момент голосования находились в зале. Ясны и мотивы, побудившие их к такому выбору, – опасность разрыва экономических связей с Россией. В этот момент имели место и попытки корпоративной самоорганизации директората с целью противостояния альянсу республиканских функционеров и аграриев.