Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 6 / 2011

Внешняя политика России при Путине и Медведеве была обусловлена тремя целями: укрепление экономического роста, поддержка дружественных режимов в бывших советских республиках и предотвращение терроризма в стране. С точки зрения российского руководства, успех в каждой из этих сфер жизненно необходим для сохранения власти и поддержки населения. Экономический рост стоит на первом месте. Кремль понимает, что власть в современном мире основана на экономической мощи. Как Путин заметил в феврале 2000 г., «не может быть супердержавы там, где царят слабость и бедность». Российские лидеры знают, что их популярность в стране объясняется впечатляющим возрождением экономики. ВВП на душу населения с учетом паритета покупательной способности увеличился с менее чем 7 тыс. долл. в 1999 г. до почти 16 тыс. долл. в 2008 г. (и сопоставим с показателями Ирландии в 1987 г. или Португалии в 1989 г.). Основную роль в этом буме играют нефть и газ. Сегодня они обеспечивают треть российского бюджета. Хотя и Путин, и Медведев говорят о модернизации и диверсификации экономики, они понимают, что по крайней мере в ближайшие десять лет процветание страны будет зависеть от сохранения стабильных рынков и относительно высоких цен на углеводороды. Принимая во внимание события недавнего прошлого, они должны осознавать, что если эти условия изменятся, под угрозой окажется не только процветание страны, но и их собственное политическое будущее. Хотя обвал цен на нефть в начале 1980-х годов стал не единственной причиной краха СССР несколько лет спустя, это был важный фактор. Позже, когда цены на нефть упали до 9 долл. за баррель, Россия объявила дефолт по своим долгам, поставивший крест на репутации ельцинских реформаторов.

Поэтому неудивительно, что мировоззрение российских лидеров формирует зависимость от экспорта топлива. Большая часть экспорта нефти и газа идет в Европу. В целом импорт из России составлял около 18 % всего энергопотребления в ЕС в 2007 г. (когда полностью обновлялись данные). Но некоторые страны зависимы в значительно большей степени. В то время как в 2007 г. Франция и Германия получали, соответственно, 14 и 36 % газа из России, показатели в странах Восточной Европы были гораздо выше: 48 % в Польше, 92 % в Болгарии и 100 % в трех прибалтийских государствах. Некоторые считают, что такая ситуация подвергает эти государства риску политического давления со стороны Кремля. В 2008 г. тогдашний британский премьер Гордон Браун предупреждал, что Европа может оказаться в «энергетических тисках» у таких стран, как Россия.

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что именно Россия зависима от европейского рынка, а не наоборот, – и это самое удивительное. Европа, включая прибалтийские государства, является пунктом назначения почти для 67 % российского экспорта газа (другие бывшие советские республики покупают остальные 33 %). Точно так же, по данным 2007 г., 69 % российского экспорта нефти шло в Европу. С учетом того, насколько доходы и бюджет России зависят от этой торговли, потеря европейских клиентов стала бы катастрофой.

Вполне понятно, что Кремль без энтузиазма относится к строительству альтернативных трубопроводов для доставки в Европу газа из Центральной Азии. Газопровод «Набукко», проект которого поддерживают Евросоюз и Соединенные Штаты, предназначен для поставок азербайджанского (а возможно, когда-нибудь и иранского) газа через Турцию и Восточную Европу в Австрию. Москва рассматривает это как серьезную угрозу своему процветанию. Российский государственный гигант «Газпром» предпринимает шаги, чтобы препятствовать строительству «Набукко», скупая газ, который предполагалось транспортировать, и проектируя конкурирующий трубопровод «Южный поток», который в основном пройдет через те же страны.

Энергетика также сказывается на сложных отношениях России с Китаем и странами Центральной Азии. Экономический рост в КНР сулит обширный рынок для российского экспорта полезных ископаемых. Тем не менее, пока Китай предпочитает Москве центрально-азиатских производителей ресурсов, используя конкуренцию, чтобы заключать наиболее выгодные сделки. Хотя Россия недовольна тем, что ее обходят южные соседи, она предпочитает, чтобы они торговали с Азией, а не соперничали с «Газпромом» за европейский рынок. Тем не менее с падением потребности Европы в российской энергии в ближайшие годы китайские заказы станут особенно важными для обеспечения замены. Понимая это, Медведев встречался с главой КНР Ху Цзиньтао не менее пяти раз за год и подписал пакет новых соглашений в сентябре 2010 г.

В российской энергетической политике национальные приоритеты переплетаются с узкими интересами высокопоставленных руководителей, которые входят в советы директоров крупных корпораций и хотели бы, чтобы эти компании доминировали на рынках и приобретали зарубежные активы, не говоря уже о материальной выгоде для их друзей в менеджменте. Коррупция кажется одной из основных проблем российского энергетического сектора. По словам Б. Немцова и В. Милова, либеральных критиков Путина, стоимость строительства трубопроводов «Газпрома» настолько высока (3 млн. долл. за километр по сравнению со средним мировым уровнем 1–1,5 млн. долл.), что это нельзя объяснить только некомпетентностью управления.

Разумеется, интересы хозяев Кремля и обычных россиян не всегда совпадают. Но это не означает, что энергетическая политика Москвы является только результатом коррупции. Зависимость России от экспорта топлива в Европу была бы такой же значительной, даже если бы в Кремле находилась команда истинных демократов и честных госслужащих. Российские демократы тоже предпочли бы, чтобы Болгария покупала газ у «Газпрома», а не у его конкурентов, а Белоруссия и Эстония платили бы такую же высокую цену за газ, как Германия и Италия.

Российская газовая индустрия столкнулась с новыми тревожными тенденциями. Мировое производство сжиженного природного газа (СПГ) возросло, что увеличило предложение, в то время как финансовый кризис сократил спрос. Одновременно новые перспективы добычи сланцевого газа повысили вероятность того, что скоро Европа сама сможет производить необходимый ей газ. Центральная опора российской политэкономии неожиданно зашаталась.

Второй основной интерес России – дружественность правительств в соседних странах. Это особенно чувствительный вопрос из-за 16 млн. этнических русских, которые остаются в постсоветском ближнем зарубежье. В случаях очевидной дискриминации – например, когда Эстония ввела экзамен по эстонскому языку в начале 1990-х годов, затруднив получение гражданства для местных русских, – давление общества вынуждает Кремль высказываться (но не предпринимать военные действия). В более широком масштабе Москва выступает резко против дальнейшего расширения НАТО на Восток. И это неудивительно: ни одно государство не будет приветствовать приближение исторически враждебного военного союза к своим границам вне зависимости от того, как часто этот альянс заявлял о своих мирных намерениях.