Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 8 / 2011

Как сказано в отчете, чтобы составить рейтинг, исследователи взяли за основу девять показателей: стоимость проживания, экономика, культура и развлечения, окружающая среда, свобода, здравоохранение, личная безопасность, инфраструктура и климат. По каждому показателю на основе различных данных, полученных из «множества источников» (!), была выставлена оценка. В данном отчете в разделе «экономика» Россия опережает все страны СНГ и Прибалтику, а вот в разделах «культура и развлечения» и «здравоохранение» идет после Прибалтийских стран. «Инфраструктура» в России оказывается хуже, чем в Молдавии, Казахстане и Белоруссии, но зато «стоимость проживания» самая минимальная, а вот «личная безопасность» лучше только, чем в Грузии, Узбекистане и Таджикистане.

Однако, понимая теперь, «как составляются» подобные рейтинги, меня не удивляет, что Израиль находится на 47-м месте – после Мексики, Кипра и Болгарии, а Турция на 70-м месте – после Молдавии, Албании и Украины. Азербайджан в разделе «экономика» имеет такой же рейтинг, как Белоруссия, Ирак и Ливан.

В рейтинге, составленном еще в 2009 г. аналитической группой Всемирного экономического форума (ВЭФ), по глобальной конкурентоспособности среди 133 стран мира Азербайджан находится впереди всех постсоветских стран – на 51-м месте. Литва – на 53-м, далее идут Россия – 63-е, Казахстан – 67-е, Украина – 82-е, Грузия – 90-е, Армения – 97-е. Иордания (50-е) и Турция (61-е) лучше России, а Египет (70-е) опережает Украину. Рейтинг составлен с учетом 12 показателей конкурентоспособности страны.

Так кому же после этого верить? Как мы видим, все зависит от того, кто считает, как и зачем!

Так кто же виноват, что о нас так «думают»? И что делать? Здесь нет виновных, потому что трудно ответить на вопрос: а кто по долгу службы отвечает за имидж страны? Президент? Премьер? Депутаты парламента? МИД? Чиновники, руководители общественных структур и различных фондов или редакторы местных СМИ? Все они принимают участие в формировании имиджа России, но в их должностных обязанностях вряд ли что-то прописано на этот счет. А когда дело общее, значит, оно ничье, и в результате у семи нянек – дитя без глазу. На мой взгляд, имидж страны, как большая мозаика, составляется из отдельных фрагментов. Но художник всегда один. Поэтому должен быть один человек или одна структура, ответственные за формирование имиджа страны. Сегодня никто в мире не отрицает значимость имиджа для любого объекта, будь то финансовая компания, политик или звезда эстрады, товар или страна. Но что самое интересное: все, кроме государства, контролируют процесс создания имиджа и постоянно его совершенствуют. Однако самое парадоксальное, что все из вышеперечисленных интересантов собственного имиджа значительно проигрывают, если страна, в которой они живут и работают, имеет отрицательный имидж.

Мусульмане, являясь гражданами России, в большинстве своем являются также членами мусульманской уммы. Учитывая, что сегодня носители ислама составляют до 20 % населения страны, а количество приходов достигло уже половины численности приходов Российской империи, вопросы социальной организации мусульман, соотношения интересов мусульманской общины с государством и обществом представляются крайне важными.

Мусульманское самоуправление в России, где мусульмане – это граждане страны (или подданные империи), следует рассматривать как внутриобщинную систему и как систему отношений между мусульманами в целом и государством. Самоуправление мусульманское есть, таким образом, внутреннее развитие и социальная практика мусульманских общин, с одной стороны, а с другой – взаимодействие общины с неисламской частью общества.

В Российской империи внутреннее устройство общины регламентировалось нормами мусульманской и адаптированной к исламу этнической традиции. Приходское самоуправление было выражено следующими принципиально важными моментами: выборность духовных лиц, применение норм шариата, решение бытовых и хозяйственных вопросов в пределах территориальных общин. Духовные лица, получавшие указ императора о назначении имамом (мугалимом, мударисом, азанчеем), должны были сначала получить «приговор» жителей своей деревни, т.е. пройти предварительную процедуру избрания внутри общины. Духовенство с применением норм шариата решало вопросы заключения браков и разводов, наследования, имущественных споров, следования нормам ислама и наказания за несоблюдение религиозных правил. Вопросы социального устройства, хозяйственной жизни в рамках территориальных – сельских или городских – приходов также рассматривались и решались прихожанами самостоятельно. Устройство и содержание кладбищ, сбор средств на строительство или ремонт мечети, воспитание сирот или их усыновление, содержание духовных лиц – все эти вопросы решались самими прихожанами.

Управление российской умой в целом осуществлялось через институт духовных собраний (в 1788 г. учреждено Оренбургское магометанское духовное собрание, в 1831 г. – Таврическое, в 1872 г. – Закавказское магометанское духовное правление шиитского учения и Закавказское магометанское духовное правление суннитского учения). В ведении духовных собраний были вопросы открытия приходов, назначения к ним духовных лиц, прошедших испытания на знание основ религии, издание фетв, решение споров между духовными лицами с применением норм шариата, соблюдение за исполнением религиозных правил. Важнейшей функцией духовных собраний было представление интересов уммы в государственных органах власти и управления. На муфтия и казыев, членов Совета улемов возлагалась ответственность за приходы на вверенной им канонической территории. Институт мусульманского самоуправления на территории Южного Урала функционировал в рамках системы «приход – Оренбургское магометанское духовное собрание», на которых принимались решения. Решение сложных споров, а также гражданских дел, выходящих за пределы компетенции имама, рассматривались в уездных и губернских судах. Все уголовные преступления, без учета каких-либо особенностей нарушителей этнического или религиозного характера, решались в общем порядке в соответствии с Уложением о наказаниях.

К началу XX в. ислам как образ жизни башкир, татар и небольшой части исламизированных марийцев и удмуртов по-прежнему составлял основу социальной организации сельских приходов, в меньшей степени – городских. В целом мусульманское внутриприходское самоуправление не претерпело особых изменений, так как оно продолжало опираться на принципы коллективности и выборности. В то же время заметно ослабели связи приходов с ОМДС. С одной стороны, это явилось результатом активной интеграции мусульман в российскую социально-экономическую и политико-правовую систему, выхода социальной активности мусульман за пределы сельских приходов. С другой стороны, в прежние связи между приходом и духовным собранием вклинились институты местных органов управления – волостные, уездные, губернские. Духовное собрание мусульман все с большим усилием выполняет функции регулятора жизни мусульманской уммы России. Кроме того, наличие нескольких муфтиатов – Оренбургского, Крымского и Закавказского – затрудняет выработку общей политики в отношениях с центральной властью, столь необходимой в условиях модернизирующейся империи. Все очевиднее становится необходимость модернизации российского ислама.