Коллектив авторов - Глобализация и девиантность

9. Нищета интеграционизма и иные познавательно-теоретические импликации . Итак, мы имеем дело с несколькими альтернативными ви́дениями, описаниями и осмыслениями текущего развития. Каждое из них более или менее убедительно характеризует какой-либо из аспектов действительности и в каждом же заложен некоторый потенциал собственной абсолютизации, узурпации ранга единственно верной теории. Такая теория претендовала бы на «объективное» отражение «истинного» положения дел, исключая альтернативы, способные в равной степени претендовать на «истин ность» и «объективность». Каждая из перечисленных выше концептуальных моделей пользуется более или менее широким признанием в научном и популярностью во вненаучном сообществе, политической и идеологической конъюнктурой. Каждая обладает некоторой внутренней непротиворечивостью, собственной определённостью понятий; каждая относительно идиосинкратична (закрыта) и лишь в некоторой степенисовместима с альтернативными теоретическими конструкциями. Последнее обстоятельство указывает на невозможность интеграции их в некую единую метасистему, объединяющую постмодернизм, неомарксизм, теорию рефлексивной современности и общества как коммуникации и т. д. Плодом такой гибридизации может быть лишь лоскутное одеяло. Под ним, возможно, тепло спать, но оно не способно дать внутренне непротиворечивой картины действительности. Логическая интеграция альтернативных теоретических проектов, подведение их под общий знаменатель представляется делом бессмысленным и бесплодным, невыполнимым или выполнимым лишь ценой профанации, выхолащивания и нивелирования их аутентичного смысла, сведения к бессодержательной абстракции вроде принципов самоорганизации или диалектики [62] Это же относится к попыткам создания междисциплинарных, например социо-биологических или социопсихических, моделей конкретных эмпирических феноменов, например преступного поведения. Если кто-то сомневается, пусть попробует предложить единое понятие социальной структуры, применимое в концептуальной конструкции, объединяющей марксистскую классовую теорию и теорию функциональной дифференциации Луманна (или уж, тем более, интегрировать марксизм с теорией модернизации). .

Из сказанного вытекает отрицание теорий научного познания как «отображения» или «соответствия» ( Korrespondenz– und Abbildungstheorien ). Такие теории предполагают, что наука стремится предложить картину действительности, «как она есть» [63] Luhmann N. Die Wissenschaft der Gesellschaft. Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1995. S. 52; Sack F. Akteursmodelle in den Sozialwissenschaften // Kunz K.-L. & Besozzi, C. (Hrsg.) Soziale Reflexität und qualitative Methodik. Zum Selbstverständnis der Kriminologie in der Spätmoderne. Haupt Verl. Bern et al., 2002. S. 78. . Подобная картина явилась бы изображением огромного количества гетерогенных элементов и взаимосвязей между ними, разобраться в которых не было бы никакого реального шанса. Слабое приближение представлял собой мультифакторный подход в криминологии, в рамках которого была предпринята попытка привести в систему все биологические, психические и социальные факторы, детерминирующие преступное поведение. Попытки были оставлены, когда число лишь наиболее важных факторов достигло четырёхсот, не поддающихся обзору, не укладывающихся в единую концептуальную схему и поле зрения. То, что делает наука, это не моделирование действительности «как она есть», не отражение, а разложение её на элементы и рекомбинация ( Auflösung und Rekombination ) [64] Luhmann N. Die Wissenschaft der Gesellschaft. . При этом происходит отбор более от менее важного (или релевантного в рамках данной референтной или концептуальной системы). Очевидным является хотя бы факт, что в действительности нет каких-либо естественных границ между той же биологической, физической, социальной и психической реальностью: границы эти являются результатом именно акта разложения, о котором пишет Луманн. Теперь давайте представим себе «общенаучную» картину реальности, нарисованную без данного дисциплинарного разграничения – это будет либо предельно поверхностная картина, либо же не поддающийся восприятию и осмыслению конгломерат гетерогенных элементов.

В основе разложения и рекомбинации лежит не «объективный» смысл исследуемых явлений и процессов, а критерии собственно научной коммуникации [65] Важное отличие от кантовских априорных категорий состоит в том, что данные критерии возникают и трансформируются в процессе коммуникации, являясь её предпосылками в той же степени, что и её продуктом. С постмодернистским « anything goes » это также не имеет ничего общего, поскольку критерии достаточно жёстко детерминируют протекание коммуникации, позволяя различать между смыслом и бессмыслицей, истиной и «неистиной» (с точки зрения этих критериев, а не соответствия «реальному» положению дел в мире). . Эти критерии определяют, какие аспекты и взаимосвязи выделяются из всей бесконечной их массы, составляющей объект познания, «объективную» действительность или внесистемную (по отношению к науке) среду. Какие аспекты и взаимосвязи, и в какой комбинации между собой объявляются центральными, важными, системообразующими, определяется тем, через призму каких ключевых понятий наблюдается действительность, а не тем, какие элементы её являются центральными и важными, и как они взаимосвязаны «на самом деле». «На самом деле» или во вненаучной действительности не существует важности и централь ности, количество же взаимосвязей столь велико, что важнейшей задачей является их селекция с точки зрения не их имманентных признаков, а критериев, имманентных научной коммуникации или наблюдению.

Предложенное понимание отношений между познанием и действительностью, разумеется, является лишь одним из возможных, а не единственно верным. Представляется, однако, что оно достаточно продуктивно и в то же время недостаточно воспринято в научной среде, занятой в подавляющей своей массе разработкой моделей «действительных» отношений в пределах предмета познания. Продуктивно оно, в частности, для понимания отношений между альтернативными теоретическими проектами. Рассматриваем ли мы текущее развитие через призму понятия глобализации, а социальную структуру с использованием понятия классов или же сетевых структур, определяется не «объективно» преобладающимвектором некоего развития. Выбор диктуется тем, считаем ли мы преобладающимипроцессы интеграции, стирания или же, наоборот, обострения социальных противоречий; занимаем ли скорее социально-критическую позицию по отношению к существующим отношениям власти и собственности, или, напротив, занимаемся их апологией [66] Это отнюдь не освобождает нас от необходимости обоснования собственных позиций, решений в пользу тех или иных категорий и представлений о значимости. Напротив, эта необходимость существенно усугубляется в рамках предлагаемой парадигмы познания. Однако решающим аргументом такого обоснования становятся не отношения вне научной коммуникации, независимые от неё; и не соответствие научных конструкций таким внешним отношениям. .