Сергей Шавель - Перспективы развития социума

В Четвертой главепредставлен анализ совместного с Институтом социологии РАН исследования перспектив Союзного государства Беларуси и России. Рассмотрен большой круг вопросов социально-политического уровня и повседневной жизни людей с точки зрения восприятия их населением обеих стран.

В Пятой главена ряде примеров показано восприятие людьми мирового экономического кризиса и оценки стратегических подходов к преодолению его последствий. Раскрыта динамика общественного мнения о развитии в Беларуси ядерной энергетики, а также оценки пенсионерами уровня социальной защиты и их удовлетворенности этим процессом.

В Шестой главепредставлены ответы автора на вопросы журналиста об актуальных проблемах социологической науки и ее участия в изучении общества и его перспектив развития; а также публикации об известных российских и белорусских ученых.

Воображение – одно из важнейших междисциплинарных понятий, выполняющее в науке многие эвристические, когнитивные, изобретательные, образовательные, коммуникативные, виртуализационные и другие функции. Психологи определяют воображение как «психический процесс, заключающийся в создании новыхобразов (представлений) путем переработки материала восприятий и представлений, полученных в предшествующем опыте» [10] См.: Психологический словарь. М., 1983. С. 54. . Заметим, что в данной дефиниции, на наш взгляд, сделан чрезмерный акцент на новизну. Безусловно, она, как правило, имеет место, но воображение не только создает, но и обрабатывает по-своему представления, в том числе и в таких формах (даже в науке), как перекомбинация, модификация, аналогия, умное подражание и т. д. Например, скромный английский историк Д. Соммервелл переработал многотомный труд А. Тойнби «А Study of Hystory» («Этюды по истории») без ведома автора и мыслей о возможной публикации, только «для собственного удовольствия», по его словам, в два тома. Рукопись поразила даже самого Тойнби, а изданная книга приобрела необычайную популярность [11] См.: Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. . Вряд ли можно сомневаться, что Д. Соммервеллу понадобился не только текст Тойнби, но и собственное воображение. Не случайно обозреватель К. Бринтон заметил: «Хорошо, если бы другим плодовитым авторам – и, прежде всего, Марксу (можно добавить, пожалуй, также О. Конта, М. Вебера, Т. Парсонса, П. Сорокина и др. – С. Ш) – кто-нибудь сослужил такую же добрую службу» [12] См.: Знамя. 1990. № 2. С. 175. .

Воображение играет первостепенную роль также и во всех видах искусства. Приведем для примера слова Даниила Андреева о М. Ю. Лермонтове. Он пишет: «Миссия Лермонтова – одна из глубочайших загадок нашей культуры. С самых ранних лет – неотступное чувство собственного избранничества, феноменально раннее развитие бушующего, раскаленного воображенияи мощного холодного ума; наднациональность психического строя при исконно русской стихийности чувств» [13] Андреев Д. Л. Роза мира // Новый мир. 1989. № 2. С. 179. . Кстати, и воображение самого Д. Андреева было высочайшим, но его видения были для него «подлинной реальностью, и в этом отличие «Розы мира» хотя бы от «Властелина колец» Толкиена или других сознательно вымышленных миров» [14] Джимбинов С. Предисловие к «Розе мира» // Новый мир. 1989. № 2. С. 177. .

Важное значение имеет воображение в той сфере, которую психологи называют «живым знанием» (В. П. Зинченко и др.). Имеются в виду знания, используемые людьми в повседневной жизни: общении, социальном выборе, регулировании отношений и поведения, согласовании ожиданий и интерактивных обменов. Австрийский социолог Альфред Щюц (1899–1959) назвал их конструктами «первого порядка», поскольку они регулируют повседневные практики и межличностные отношения прямо и непосредственно, не проходя, как правило, через формальные структуры норм, идущих от партий, корпораций, институтов и др., сохраняя логику здравого смысла и обыденного сознания. Конструкты «второго порядка» образованы на базе институциональных императивов (норм, правил) и представляют собой кристаллизацию накопленного опыта (значений понятий, символов), фиксированного в формах общественного сознания. На уровне «живого знания» воображение способствует интернализации образцов, ценностному определению мотивационной сферы, обобщению и осмыслению чувственных представлений. В. Д. Шадриков отмечает: «В психологическом анализе образ предмета (создаваемый воображением – С. Ш) выступает как совокупность мыслей о свойствах этого предмета. С этих позиций образ представляет собой субстанцию мыслей – образ-субстанцию. Сформировавшись, образ-субстанция будет определять отношения во внутреннем мире человека, обуславливая его мышление» [15] Шадриков В. Д. Образ и слова // Мир психологии. 2014. № 2. С. 83. . Согласно положению Л. С. Выготского, изложенному в «Педагогической психологии», «мысль, существующая во внутренней речи, приобретает новую функцию внутреннего организатора поведения» [16] Выготский Л. С. Педагогическая психология. М., 1991. С. 83. . Так осуществляется переход от образа воображения к образу-субстанции мысли, которая и регулирует поведение человека. С этой позиции можно попытаться объяснить следующую парадоксальную формулу Ф. И. Тютчева (1803–1873): «Мысль изреченная есть ложь». Поскольку во внутренней речи мысль есть ab ovo (изначально) образ воображения, она полностью принадлежит только ему – автору, субъекту, и для него она истина как его идеальный проект. Будучи опубликованной («изреченной»), мысль становится публичной, выходит в поле конкурентной борьбы, вступает в процесс доказательства своей действительной истинности. Мысль возможна и без оформления в словах, как чувство, эмоция. Возможно, поэт хотел привлечь внимание к проблеме относительности, релятивности вербальных утверждений, особенно поэтических. Не случайны ведь и слова поэта: «Нам не дано предугадать, // Как наше слово отзовется» [17] См.: Мудрость тысячелетий. М., 2005. С. 552. . Конечно, имеется в виду не объективная оценка мыслей: никакая коммуникация не была бы возможной, если бы оказался прав древнегреческий философ Кратил и др. в том, что истинное знание невозможно. Тютчев говорит о другом. «Мысль изреченная» – это не копия созданной воображением автора и существующей до поры до времени во внутренней речи. Это ее реификация (овеществление) в знаках или звуках, поэтому она может быть воспринята совсем не так, как имелось в виду, было задумано в оригинале. Это серьезная угроза для поэтических, вообще – художественных мыслей-образов, которые не подвергаются верификации, т. е. проверке на истинность, что, собственно, и беспокоило поэта.