Ирина Лоскутова - Образовательное пространство в обществе риска

Поэтому детерминантами неопределенности в таких обществах выступают характерные черты трансформации: вторжение в системообразующие элементы общественной системы, в ее социальную природу; радикальность и относительная быстрота изменений; отсутствие отчетливо поступательной, а главное, положительной направленности изменений; длительность и глубина аномии, обусловленной опережающим разложением старых общественных институтов по сравнению с созданием новых. Кроме того, наблюдается принципиальная зависимость хода и результатов процесса трансформации от субъективных факторов, которые по значимости практически равны объективным, в том числе от поведения правящей элиты и групп влияния. Слабая управляемость и предсказуемость социальных процессов вносят существенный вклад в стихийность развития и неопределенность его итогов [43] Заславская Т. И. Постсоциалистический трансформационный процесс в России // Вестник российского гуманитарного фонда – 1998. – № 3. – С. 133; Покосов В. В. Российское общество: трансформация целей, интересов, ценностей. – М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2006. – С. 42–43. . В этих условиях риск становится имманентной частью взаимодействий индивидов и групп.

Степень риска зависит от остроты и масштаба противоречий, возникающих в переходном обществе под влиянием перечисленных факторов. Как правило, считают Ю. Зубок и В. Чупров, в обществах, переживающих эволюцию без социальных потрясений и сохраняющих благодаря существующим интеграционным механизмам относительно устойчивый уровень социальной солидарности, риск принимает латентные формы. Напротив, затяжной характер нестабильности, углубление противоречий и неопределенность конечной цели преобразований вызывают эскалацию риска» [44] Зубок Ю., Чупров В. Социальная регуляция в условиях неопределенности. – М.: Академия, 2008. – С. 45. . Поэтому происходит постоянное нарастание рискованных ситуаций. Если на уровне макроструктур речь идет об их дезорганизации, то на индивидуально-групповом уровне это выражается в непредсказуемости жизни и деятельности каждого отдельного члена общества. «Утрата социально-экономической, политической, правовой, любой иной стабильности неминуемо делает человека уязвимо беспомощным. Все замыслы оказываются драматичным образом под угрозой, а благополучный результат – скорее следствие удачно сложившихся обстоятельств, когда жизнь – игра, но человек не всегда знает ее правила» [45] Зубок Ю., Чупров В. Социальная регуляция в условиях неопределенности. – М.: Академия, 2008. – С. 46. .

Неопределенность в переходном периоде трансформации обществ неизбежно приводит к социальной нестабильности. Если основной характеристикой социальной стабильности признана константность существования социальной и культурной модели общества, то нестабильное общество лишено непрерывности. Оно переживает различные переломы, колебания, периодические всплески и подъемы. Подобные переломы свидетельствуют о кризисном состоянии общества. Поэтому в условиях нестабильности кризис становится значимым детерминантом риска.

Когда кризис утрачивает периодичность, углубляется или превращается в перманентный процесс, и налицо невозможность или неспособность найти приемлемый выход из него, начинается эскалация неопределенности и постоянное расширенное воспроизводство риска. «Воспроизводимый в таком обществе деятельностный и средовой риск внедряется в повседневную жизнь людей, не контролируется и не преодолевается. Становясь в условиях продолжительного кризиса тотальным и перманентным, риск приобретает системный характер, затрагивая фундаментальные механизмы общественного воспроизводства, и определяет специфические черты общества, называемого обществом риска» [46] Зубок Ю., Чупров В. Социальная регуляция в условиях неопределенности. – М.: Академия, 2008. – С. 46. .

Таким образом, в период социальной трансформации в России социальные процессы неизбежно сопровождаются сильными напряжениями и имеют непредсказуемые последствия. Производство и распространение риска приобретает всеобщий характер. Оно в равной мере затрагивает и макроструктуры, и повседневную жизнь.

Из российских социологов первым изучением данной проблемы начал заниматься О. Н. Яницкий. Анализируя современное российское общество в терминах теории Бека и Гидденса, Яницкий характеризует его как «общество всеобщего риска», используя ресурсный подход. Представляя собой сложную самоорганизующуюся систему, общество функционирует и развивается в соответствии с универсальными социальными законами и присущими каждой конкретной системе закономерностями. Они и обеспечивают социальную обусловленность самоорганизации, отражающуюся в механизме общественного воспроизводства. Отсутствие определенности в осуществлении реформ привело к разрушению этого механизма в России, что и повлекло за собой переход российского общества в состояние риска. В своих работах ученый рассматривает широкий спектр проблем общества риска применительно к российским условиям: социально-экономические, политические аспекты общества риска, риски повседневности, риск-солидарности.

«В обществе риска, – пишет Яницкий, – ключевые естественные условия обеспечения жизнедеятельности человека (вода, воздух, почва, продукты питания), равно как и созданные им социотехнические системы жизнеобеспечения (урбанизированная среда, энергетические и транспортные системы) превращаются в источники риска. Тем самым среда жизнеобеспечения трансформируется в среду жизнеразрушения». А само «общество всеобщего риска» интерпретируется как «органическое нарушение в системе производства ресурсов, необходимых для нормального функционирования общества». «Такое общество», – разделяет алармистские и фатальные настроения Бека российский социолог, – «не способно к развитию. Оно лишь деградирует, превращаясь в нагромождение защитных систем» [47] Россия: риски и опасности переходного общества. – М.: Издательство Института социологии РАН, 1998. – С. 26, 31. . Основными предпосылками формирования «общества всеобщего риска», согласно Яницкому, являются: «отсутствие в его профессиональной культуре и научном познании постоянного анализа социальной и природной цены собственной деятельности, т. е. рефлексии по поводу риска; отставание или небрежение к институционализации такой рефлексии путем создания «риск-порядка», понимаемого как нормативно-ценностный ограничитель риска, встроенный в процесс общественного производства; стирание границ между социальной нормой и патологией, примирение с риском как неизбежным условием человеческого существования». Ученый утверждает, что в современных условиях «природные и социальные среды не ограничиваются ролью накопителя рисков, но становятся их производителями» [48] Там же. – С. 26. .