Юрий Игрицкий - Россия и современный мир № 1 / 2010

И при Б. Ельцине, и при В. Путине женщины в большой политике оставались маргиналами. Тем не менее сегодня в этой области намечаются сдвиги, и происходит это прежде всего благодаря переменам внутри самой власти. Присутствие женщин в правительстве одни эксперты рассматривают как элемент современного политического дизайна, символический жест российской власти в сторону мирового сообщества, другие – как искреннее стремление обновить политическую элиту и способствовать продвижению во власть новых кадров. Говорить об устойчивой тенденции пока рано. Речь идет о «точечных назначениях», решения о которых принимаются на уровне федеральной или региональной власти. Главное состоит в другом: в России до сих пор отсутствуют институциональные условия соблюдения гендерного паритета при формировании выборных органов или назначении на государственные посты.

Анализ мотивации женщин, работающих на высших руководящих постах в региональной власти, несмотря на все ограничения метода исследования, позволяет убедиться в том, что женщины во власти менее прагматичны, профессионально-ориентированы и пытаются достичь высоких результатов в своей деятельности, чтобы доказать команде, что они умеют работать не хуже мужчин. Мотивация достижения, в противовес выгоде, является для них мощным мотивационным стимулом. Однако не следует слишком идеализировать ситуацию. Несмотря на выраженность профессиональной мотивации и мотивации достижения, женщина на руководящем посту во власти никогда не будет действовать в ущерб своему карьерному росту и сделает все возможное, чтобы защитить себя от карьерного падения. Однажды покорив вершину власти, они не хотят с ней расставаться. Не следует забывать, что у женщин-депутатов нередко ведущими являются скрытые коммерческие мотивы или мотивы защиты организаций, которыми они руководят. В современной России доступ к власти открывает большие возможности для личного обогащения, что вряд ли стоит забывать (7; 8). Гендерные различия, как бы существенны они ни были, не могут кардинально трансформировать исходные мотивационные установки, поэтому и мужчины, и женщины во власти остаются проводниками тех норм, которые там уже сложились.

В политологической литературе широко распространена точка зрения, что вступление женщин в политику и власть способствует демократизации общества (1, с. 8). Применительно к западному обществу этот тезис вполне обоснован, поскольку в странах с развитой демократией на ведущие позиции во власти продвигаются женщины, представляющие гражданское общество. В России складывается иная ситуация. В исполнительную власть на высокие посты назначаются женщины, хорошо знакомые первым лицам и лояльные им, многие женщины фактически «назначаются» депутатами. Могут ли подобранные по этому принципу кадры способствовать демократизации российской политической системы? Думается, нет. Пока российские элиты формируются в соответствии с бюрократической логикой, они будут реализовывать исключительно охранительные функции.

1. Айвазова С. Российские выборы: гендерное прочтение. – М.: ОАО «Московские учебники и картолитография», 2008.

2. Гаман-Голутвина О. Региональные элиты России: Персональный состав и тенденции эволюции. – В кн.: Самые влиятельные люди России, 2003. – М.: Ин-т ситуационного анализа и новых технологий, 2004. – С. 36–83.

3. Гаман-Голутвина О. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции. – М.: РОССПЭН, 2007.

4. Гаман-Голутвина О. Российская элита в годы президентства В. Путина // Два президентских срока В.В. Путина: динамика перемен. – М.: ИНИОН РАН, 2008. – С. 72–96.

5. Канакьянова Р. Современные тенденции преодоления гендерной асимметрии в государственном управлении // Власть. – М., 2006. – № 12.

6. Кочкина Е. Политическая система преимуществ для граждан мужского пола в России, 1917–2002 гг. – В кн.: Гендерная реконструкция политических систем / Ред. – сост. Степанова Н., Кочкина Е. – СПб.: Алетейя, 2004. – С. 477–523.

7. Крыштановская О. Анатомия российской элиты. – М.: Захаров, 2005.

8. Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономические ориентации / Под ред. Дуки А.В. – СПб.: Алетейя, 2001.

9. Чирикова А., Лапина Н. Женщина на высших этажах власти: российские практики и французский опыт: Аналитический доклад. – М.: Институт социологии РАН, 2009.

В процессе изучения социума согласование объективных и субъективных показателей его состояния на уровне теоретической социологии воспринимается как аксиома, но вопрос о характере этой взаимосвязи остается открытым и достаточно редко попадает в поле зрения эмпирической социологии. При этом данные, характеризующие те или иные стороны общественного благополучия, взяты из различных источников. В качестве объективных показателей использованы статистические данные (http://www.gks.ru/), а в качестве субъективных – результаты социологического исследования (Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения – РМЭЗ, проводившийся практически ежегодно с 1992 по 2007 г. и охватывавший 10–12 тыс. человек) 35 35 . РМЭЗ представляет собой серию общенациональных репрезентативных опросов, проводящихся в Российской Федерации с 1992 г. по вероятностной, стратифицированной, многоступенчатой территориальной выборке репрезентативной на федеральном уровне. Мониторинг проводят Институт социологии РАН, Исследовательский центр «Демоскоп», ГУ – Высшая школа экономики и Университет Северной Каролины в Чепел Хилле (США). .

Прежде всего, дадим необходимые пояснения к понятию «общественное благополучие». В документах Экономического и социального совета ООН (ЭКОСОС) все настойчивее ставится вопрос о необходимости перехода от измерения социального капитала к измерению общественного благополучия. В практике международных организаций проблема измерения последнего получила свое отражение. В частности, существующие индексы, такие как индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), индекс человеческого развития (ИЧР) и другие, фиксируют определенные параметры общественного благополучия, но прежде всего как экономический компонент. Задача состоит в том, чтобы измерить общественное благополучие социологическими методами, имея в виду такие его параметры как сеть социальных связей, активная гражданская позиция, чувство гражданской сопричастности, добрососедство, знания и навыки, социальное самочувствие и др. Другими словами, сложность задачи заключается в том, чтобы научиться измерять «человечное 36 36 . Человечное как гуманное (humane – англ.). в обществе». Как указано в документе ЭКОСОС «От измерения социального капитала к измерению общественного благополучия: некоторые исходные соображения Соединенного Королевства»: «Мы (Управление национальной статистики Соединенного Королевства. – Г.В .) воспринимаем это понятие как благополучие общества в целом, включая такие факторы, как экономическое благополучие, состояние здоровья нации, размер человеческого капитала и т.д.» 37 37 . . 3.