Юрий Игрицкий - Россия и современный мир № 4 / 2010

Вне всякого сомнения, первый переход (революция, Гражданская война, 20-е) был разрывом с прошлым. И хотя в Сталинской России «прочитывались» (проглядывали) какие-то черты традиционного нашего деспотизма, совсем другое было здесь системообразующим, определяющим. Второй же переход (начало 90-х) разрывом не стал. Не стал – по сути, по преимуществу. Мой тезис заключается в следующем (он, конечно, далеко не только «мой», об этом писали разные люди – и я тоже; сейчас хочу выделить определенные, нужные для этойтемы, измерения): «постсоветская» Россия есть «законное» (и в юридическом смысле, и в генетическом) продолжение советской. А вот советская, повторю, не была наследницей царской.

Внешне разрыв был и во втором случае. Однако этотразрыв явился формой, способом окончательного становления того, что складывалось в стране в хрущёвско-брежневский период. Вспомним, чему учили нас в школе: в недрах феодализма зарождаются капиталистические формы и посредством революционных родовых схваток утверждаются в этом мире. Следующая (нам говорили: более прогрессивная) формация приходит на смену предыдущей. – Примерно по этой схеме и произошел переход начала 90-х. Сталинский строй, завершив героическую фазу своего развития, окончательно победив всех и вся, полностью сформировавшись и полностью преобразовав «данную» ему историческую материю, перешел в новую, спокойную, «равновесную», компромиссную, зрелую фазу.

Около трех десятилетий страна живет нормальнойсоветской жизнью. Именно в этот период она приобретает те внешние и внутренние черты, которые определяют ее и поныне. Внешние – это города, дома, улицы и т.п., которые своей большой частью построены и устроены именно в те годы. Это – новая урбанистическая Россия, разместившаяся по-преимуществу не в деревне, как это было тысячу лет, но в городах и поселениях городского типа. Впервые в своей истории русские в своем большинстве перестали работать на земле и были вырваны из традиционного природного ритма. Таким образом, Россия перешла к своей Современности (Modernity). Не природа, а социальные условия города начали детерминировать судьбу и поведение человека. Иначе говоря, русские вышли из круга органической естественной обусловленности и зависимости и вошли в круг других обусловленностей и зависимостей – разных, но главное – неприродных, неорганических.

В этом новом кругу и формируется русский массовый современный индивид и русское массовое современное общество. Поражение либерализирующейся, эмансипирующейся, плюралистической России в 1917–1920 гг. и было связано с отсутствием такого массового индивида, и, соответственно, такого массового общества. Несмотря на мощный социально-экономический подъем и громадные ментальные перемены в пореформенной России, к мировой войне все это еще не поспело. И в годину испытания не удержалось, не устояло. ЭтимРусская революция принципиально отличалась от хронологически предшествовавших ей европейских революций. Там ужесуществовало – пусть и в незрелых формах – современное массовое (и городское) общество.

Но русский модерный социум и русский модерный человек были (есть) в высшей степени специфическими. Воспитанные не в рамках религии, в условиях запрета на предпринимательство (в различных его обличиях), обязанные к «исповеданию» очень определенной идеологии (смеси наивного натурализма-материализма, элементов поверхностного гуманизма, провинциального социал-дарвинизма и фальшиво-оптимистического, наивного исторического телеологизма), оторванные от мейнстрима мировой культуры и социальной эволюции, они представляли (представляют) собой очень странный – наукой в общем-то, несмотря на все старания зиновьевых, левад, иностранцев, – малопонятый тип социальности. Его мы не встретим ни на Западе, ни на Востоке.

Это абсолютносоветские люди, это – продукт коммунизма, «made in USSR». В них мало русского, в смысле традиции, корней и причастности к русской культуре. Если использовать мою терминологию, то они выросли в неприемлемой стране 13 13 5. У меня есть работа – «Неприемлемая Россия». . Но – являются единственным массовым модерным человеком в русской истории. Этого человека можно было встретить в рядах и партийной номенклатуры, и крупных и мелких хозяйственников, в райкомах ВЛКСМ, вузах, НИИ, офицеров армии и ГБ, МИДе и МВТ, КМО и т.д. То есть повсюду, даже и в многочисленной прослойке творческой интеллигенции. – Этот человек энергичен, оптимистичен, смышлен, вненравственен, циничен и т.п. Он и построил современную послесталинскую Россию. Он и захотел ею пользоваться.

Более того, этот человек совершил невозможное. Властная верхушка этой модерной массы похоронила коммунизм – господствовавший социальный строй, но сохранилась сама и – в новых условиях – сохранила свою власть. Иными словами, системообразующий элемент пожертвовал Системой ради спасения себя самого. Систему выбросили за борт как ненужный и опасный балласт. Об этом в свое время точно сказал Г.А. Явлинский: «Ключевой вопрос 1992 года заключался в том, какой путь избрать: освободить старые советские монополии или освободить общество от старых советских монополий? Надо ли полностью освободить коммунистическую номенклатуру от всякого контроля, сказать директорам-коммунистам и коммунистической номенклатуре: вы свободны, делайте, что хотите?» (цит. по: 12, с. 32). Разумеется, Г.А. Явлинский подчеркивает экономический аспект этого невероятного социального кульбита, нас же интересуют все аспекты..!

Здесь хочу напомнить то, о чем писал несколько лет назад. – Мое (и предыдущие советские) поколение выросло, выучивая наизусть ленинский «основной закон» революции. Который «состоит вот в чем: для революции недостаточно, чтобы эксплуатируемые и угнетенные массы сознали невозможность жить по-старому и потребовали изменения; для революции необходимо, чтобы эксплуататоры не могли жить и управлять по-старому. Лишь тогда, когда “низы” не хотят старого и когда “верхи” не могут по-старому, лишь тогда революция может победить» (4, с. 218).

Позволю себе слегка подправить коммунистического теоретика. В России революции происходят тогда, когда действительно верхи «не могут по-старому». А побеждают: когда верхи начинают мочь по-новому. В ходе революций верхи обновляются – от почти полного набора «свежих» игроков до незначительных замен. Но смысл революции заключается в поиске новой технологии «быть сверху». Что касается низов, то верхи в своем перерождении, переформатировании используют энергию низов, направленную против старых методов их эксплуатации. А также рекрутируют из этих самых низов наиболее социально, морально и психологически «отвязанных».