Р. Герман - Российская геополитика на Северном Кавказе: Политизация неполитического

Кавказ – это сообщество народов, культур и языков, которые развиваются и взаимодействуют в этом пространстве тысячелетиями. За период XIX–XX вв. в жизни народов Кавказа произошли коренные изменения: народы Кавказа вошли в состав России. Тут целая гамма позитивных моментов, но вместе с тем создан и целый комплекс проблем, которые влекут за собой конфликтогенный потенциал. И в этом плане нужна политика снижения его влияния. В силу своей сложности кавказский узел конфликтов с трудом поддается развязке или ослаблению. Россия объективно тысячелетней историей вмонтирована в кавказские реалии, почти во все конфликты как частью своей территории, своих народов, так и долговременными нитями связей и интересами на Кавказе. Они определяются как геополитическим положением, так и исторически теснейшими контактами и традиционными ориентациями экономической и культурной общности России и огромной части коренного населения Кавказа. Без России, без учета ее интересов и непосредственного приоритетного участия ни одну существенную проблему на Кавказе не решить. И те, кто сегодня рьяно старается разорвать российско-кавказскую историко-культурную общность, вредят своим странам и народам независимо от того, под знаменами каких экстремистов они выступают – от национал-сепаратистов до казаков-унитаристов.

Рассмотрим роль и влияние неполитических компонентов геополитики в контексте современной российской геополитики на Северном Кавказе. В своем классическом варианте политическая наука, как правило, абстрагируется от проблем, связанных с воздействием ресурсных и пространственно-географических факторов (а на Северном Кавказе именно эти факторы зачастую являются определяющими) на эволюцию и усложнение политических систем. Под государственной политикой мы понимаем комплекс разнообразных (от экономических до оказывающих демонстрационное и морально-психологическое воздействие на население) мер и действий, непосредственно влияющих на состояние этносов и межэтнических отношений в регионе в широком смысле слова (ибо это родственные и взаимосвязанные народы), проводимых последовательно согласованными демократическими методами всеми государственными и общественными институтами с точки зрения учета интересов всех народов и стран Кавказского региона, нынешних и перспективных интересов Российской Федерации.

Реальность же такова, что нельзя считать такой комплекс сформированным. Пока преобладают недопустимые на Кавказе различного рода импровизации в сочетании со слабым знанием специфики Кавказа. При этом отсутствуют необходимая координация в деятельности различных государственных институтов, их стремление опереться в политической борьбе не на стратегических союзников, а на силы, декларирующие идейную близость (часто в конъюнктурных целях).

Призывы уйти с Кавказа раздаются не только из-за рубежа, но и внутри, казалось бы, просвещенной России. Их авторы не понимают, что такие призывы противоречат прежде всего национальным интересам России, ее целостности и единству. При этом не учитываются историческая, специфическая роль и положение как России на Кавказе, так и Кавказа в России. Здесь отсутствует понимание того, что если даже Россия и захотела бы уйти с Кавказа в силу объективных причин, она уже никогда этого не сможет. Тем не менее даже среди просвещенных представителей нашего времени встречаются суждения об ошибочности существования самой кавказской геостратегии в системе внутренней геополитики России во всей исторической перспективе. Так, столь уважаемый исследователь, как М. Ильин, говорит о том, что в XIX в. «Россия вышла за пределы евразийской геополитической ниши и стала бессмысленно растрачивать силы на тщетное освоение заведомо не своих – не осваиваемых геополитически – территорий: Польша, Кавказ и Закавказье, Средняя Азия, Забайкалье, Дальний Восток, Аляска». «Логика абсурдной экспансии, полностью заимствованная у петербургской империи кремлевским союзом, нынче снова воспроизводится очередными политиками-мифотворцами… Есть, однако, и более основательные, вполне материальные причины: крайняя неразвитость внутренних геополитических скреп (коммуникационной инфраструктуры) и гипертрофия внешних связей-коммуникаций».

Северный Кавказ уже в силу одного своего географического положения не может быть «территорией-проливом», как это предлагает М. Ильин, если Северный Кавказ не будет частью России – он будет частью Турции или превратится в конфедерацию полевых командиров, рассматривающих южные рубежи России в качестве своих «охотничьих угодий». Согласиться с М. Ильиным можно в том, что главное средство для решения «геополитических задач» – «преобразование уродливой геополитической инфраструктуры».

Подходы, предполагающие комплексное изучение факторов развития политических систем и по-разному реализующиеся в геополитике, геостратегии, геоэкономике, представляются все же недостаточными для решения ряда проблем, связанных с описанием эволюции и взаимодействия политических систем. Для выявления глубинных механизмов такой эволюции зачастую недостаточно «двумерного» сопряжения политической сферы с пространственно-географическими факторами (как это реализуется в геополитике и геостратегии) или политической сферы с ресурсно-экономическими факторами (как это реализуется в геоэкономике); для этого требуется исследование более сложного, «трехмерного» взаимодействия политической сферы одновременно и с ресурсными и с пространственно-географическими факторами, что позволяет получить «объемную» картину исследуемых процессов. Это тройное взаимодействие, собственно, и предполагает формирование некоего нового направления исследования, которое следовало бы обозначить как «геоэкономическая политика» и которое следует разрабатывать в практическом плане применительно к Северному Кавказу.

В первом приближении геоэкономическую политику можно было бы определить как направление исследований, рассматривающее роль определенных пространственно-географических и ресурсно-экономических факторов в функционировании и эволюции политических систем. Иными словами, синтез трех вышеперечисленных факторов (параметров) может стать плодотворным лишь при включении в рассмотрение четвертого параметра – параметра эволюционного усложнения политической системы. Как представляется, для геоэкономической политики этот последний параметр должен стать ключевым, центральным элементом ее исследовательского метода.