М. Рощин - След исламского фундаментализма на Северном Кавказе

Исламский фундаментализм на Северном Кавказе не имеет принципиальных отличий от этого явления в других регионах мира. Его короткая история началась во второй половине 1980-х гг. Теоретической базой для него послужили классические фундаменталистские труды Рашида Рида, Хасана аль-Банна, Сейида Кутба, Абу аль-Аля Маудуди и их исторических предшественников: Ибн Таймийя, Мухаммада Ибн Абд аль-Ваххаба и других. Первый очаг исламского фундаментализма сложился в Дагестане, откуда он начал постепенно распространяться по всему Северному Кавказу. К середине 1990-х гг. Дагестан стал идеологическим центром фундаментализма, а в испытательный полигон довольно быстро превратилась Чечня.

Рассказать о том, как это происходило, и входит в задачу предполагаемой статьи.

Исламских фундаменталистов Северного Кавказа часто называют «ваххабитами». Им самим по не вполне понятным причинам этот термин очень не нравится, и они предпочитают называть себя сторонниками салафии (возврата к истокам) или сторонниками «чистого ислама». Фундаменталисты стремятся к обновлению ислама на основе Корана и сунны и отрицают все исторические напластования традиционного суннизма, накопившиеся в течение его более чем 1000-летнего развития, поэтому неправильно называть их «традиционалистами» [1] Бобровников В. Дагестан. — Ислам на территории бывшей Российской империи (энциклопедический словарь). М., 1998. Т. 1. С. 32. . Особенно негативно сторонники «чистого ислама» относятся к суфизму, пустившему глубокие корни в республиках Северного Кавказа (прежде всего в Дагестане, Чечне и Ингушетии). По их мнению, наличие шейха или устаза (наставника) в качестве посредника между Богом и человеком противоречит фундаментальным основам мусульманской веры. Северокавказские фундаменталисты решительно отвергают поклонение «святым местам» (зияратам), возникшее на основе суфийской традиции. Они также выступают за сокращённый ритуал поминовения усопших и считают, что время четырёх классических суннитских мазхабов прошло и в наши дни возможен общий подход к толкованию Корана и сунны в рамках единого мазхаба [2] Беседа с имамом Владикавказской мечети в июле 2001 г. — Полевой дневник автора. . Интересно, что христианские фундаменталисты также отрицают усложнённый традиционалистский подход православных и католиков к толкованию Библии, утверждая, что там всё ясно и просто. На мой взгляд, для фундаменталистов обеих религий характерен редукционизм (упрощённое отношение) к своему религиозному наследию.

Главные учителя и проповедники северокавказского фундаментализма родом из Дагестана. Как и в других идеологических течениях, в этом фундаментализме есть умеренное и радикальное направления. Лидером умеренных фундаменталистов, безусловно, являлся аварец Ахмад-кади Ахтаев (1942—1998), уроженец села Кудали (Дагестан). В 1990 г. на Съезде мусульман СССР, проходившем в Астрахани, А. Ахтаев был избран председателем Исламской партии возрождения. Позднее он стал лидером умеренной фундаменталистской организации «Аль-Исламия». На 55-м году жизни он умер от инфаркта по дороге в мечеть в родном селении. А. Ахтаев был сторонником мирного распространения фундаменталистских взглядов и считал себя мусульманским просветителем [3] Знамя ислама. Махачкала, 1998, № 1 (10), декабрь. С. 3. . Среди его учеников немало молодых имамов по всему Северному Кавказу, от Дагестана до Карачаево-Черкессии. Как и многие его единомышленники во всём мире, А. Ахтаев полагал, что «"новый мировой порядок" выбрал себе жертвой ислам как идею, как образ жизни» [4] Там же. . Он старался противостоять этому мирными способами: проповедовал свои воззрения, организовал медресе в родном ауле Кудали. А. Ахтаев развивал концепцию о взаимной дополняемости ислама и православия в России как евразийской стране. Лидером радикального крыла северокавказских фундаменталистов стал дагестанец Багауддин Кебедов (род. в 1945 г. в селе Ведено) [5] Бобровников В., Ярлыкапов А. «Ваххабиты» Северного Кавказа. — Ислам на территории бывшей Российской империи (энциклопедический словарь). М., 1999. Т. 2. С. 20. . В 1990 г. вместе с А. Ахтаевым он стал одним из основателей Исламской партии возрождения, имевшей отчетливо выраженную фундаменталистскую направленность, а через год основал медресе в г. Кизилюрт, расположенном недалеко от Махачкалы. Б. Кебедов проявил себя талантливым проповедником: его аудио- и видеокассеты на аварском и русском языках пользовались большой популярностью не только в Дагестане, но и в других республиках Северного Кавказа. В отличие от А. Ахтаева Б. Кебедов всегда явно тяготел к общественной деятельности, и он довольно рано начал строить организацию радикальных исламских фундаменталистов, которую назвал «Джамаат» («Община»).

Во время моей поездки в Дагестан летом 1997 г. мне удалось встретиться с Б. Кебедовым и послушать его проповедь в мечети Кизилюрта. Багауддин, бывший уже амиром (главой) «Джамаата», объяснил мне, что посткоммунистическое правительство Дагестана находится в состоянии ширка (язычества, или многобожия, приравниваемого к неверию). Регистрация мечетей и общин фундаменталистов, по его мнению, не имеет принципиального значения. «Мы уже зарегистрированы Аллахом, — говорил Багауддин, — мы не хотим брать власть в свои руки, мы хотим, чтобы власть была в руках Аллаха. Для нас географические и государственные границы не имеют значения, мы работаем и действуем там, где это возможно. Дагестан сегодня управляется из Москвы, мы не имеем исламского общества, аналогичного существующему в Чечне. Мы бы одобрили, например, полный запрет на продажу алкоголя, но для нас важнее вера (иман) и единобожие (таухид) . В исламском государстве мы хотели бы ввести службу мухтасибов (полицию нравов). Привычку курить и наркоманию мы рассматриваем как харам (то, что запрещено)». Я спросил Багауддина, что он думает о возможной независимости Дагестана. Он ответил, что является приверженцем исламского государства, и это для него принципиально. Состояние куфра (неверия) для него неприемлемо, будь то в составе Российской Федерации или в независимом Дагестане.

Уже в этих высказываниях Б. Кебедова достаточно заметен политический крен в духе радикального фундаменталистского подхода. Не случайно это течение многие исламоведы называют «политическим исламом» [6] См. об этом подробнее: Nazih Ayubi. Political Islam. London — Routledge, 1991. .

Во время нашей встречи Багауддин подчёркивал, что ислам — это целостная система человеческой жизни. Следовательно, она не может не включать в себя попыток построения «исламского общества и государственности».