Альберт Еганян - Инвестиции в инфраструктуру: Деньги, проекты, интересы. ГЧП, концессии, проектное финансирование

Некоторые вообще согласовывают с финансовыми институтами соглашения о предоставлении финансирования таким образом, что подобные изменения вступают в силу полностью или частично автоматически после прекращения того или иного риска.

Следствием весьма активных переговоров между сторонами по вопросу о том, какой риск на кого из них будет переложен, и становится финальная версия концессионного или иного соглашения об инвестировании в инфраструктуру. Таблица 18 описывает те случаи, когда одной из сторон является государство.

В случае же, если обе стороны потенциального проекта – частные, то, как мы понимаем, указанные риски никуда не исчезают. Их номенклатура остается примерно такой же (хотя их сущность немного и меняется), и они точно так же являются предметом весьма активных коммуникаций между сторонами в процессе согласования итоговой версии инвестиционного соглашения.

В заключение хотел бы обратить внимание на еще один аспект. Зачастую, при невозможности точно «оцифровать» те или иные риски, может показаться, что стороны делают выводы и те или иные шаги исходя из своей интуиции и предыдущего опыта. Не стоит особо беспокоиться, вам это не кажется. Так оно и есть.

Поэтому при коммуникациях с инвесторами, особенно иностранными, важны не только и не столько риски как таковые, сколько восприятие вероятности наступления риска. Ведь психологию в поведении людей, в том числе и в бизнесе, никто не отменял.

Проект мало придумать, структурировать и упаковать. Его еще необходимо и «продать» ключевым игрокам – государству, финансовым институтам, потенциальным участникам пула исполнителей и многим иным. Инструментарий, которым можно пользоваться в этих целях, на настоящий момент в полной мере пока не сложился, рынок все еще находится в состоянии хаоса. И так будет, полагаю, еще ближайшие пять – семь лет.

Существуют традиционные способы «продажи» проекта, которые всем известны. Но практика показывает, что они не всегда оптимальны и зачастую ведут к дополнительным и неоправданным расходам ресурсов – денег, времени и проч. Или же вынуждают идти на существенные компромиссы в качестве.

Вместе с тем некоторые активные игроки уже убедились в том, что существуют обычные на иностранных рынках, но пока весьма редкие в отечественной инфраструктуре способы допинга продвижения проекта, уже показавшие свою эффективность.

Внедрение любого инфраструктурного проекта в сознание ключевых акторов, его «продажа» и в конечном счете запуск зависят от нескольких ключевых факторов.

Успешная «продажа» проекта различным целевым аудиториям «потребителей» зависит от сочетания следующих факторов. Во-первых, от идеи. Во-вторых, от того, какая команда его реализует. В-третьих, от времени, в которое его инициируют. В-четвертых, от места инициации, то есть от той площадки, на которой формально он зародится. И, наконец, в-пятых, от формы его преподнесения.

Очень многое зависит от удачной формы преподнесения вашей идеи властям и обществу. Есть почти уже ставшим хрестоматийным пример «проекта на триллион». В 2014 г. одно из СМИ, не разобравшись в ситуации, написало, что инвестиционный проект по созданию базовой ветки высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва – Казань обойдется федеральному бюджету в 1 трлн рублей. И понеслось! Мнение было растиражировано во всех СМИ и прочно запало в голову чиновникам.

На самом деле это общая стоимость проекта, включающая и частные, и государственные средства. Кроме того, государство финансирует проект не одномоментно, а растягивая свои платежи на многие годы. Выходит, что реальные годовые траты федерального бюджета находятся в интервале 50–100 млрд рублей, что выглядит вполне уместным даже для обычных проектов, а тем более для таких, как ВСМ, которые генерируют значительное количество прямых общественных и косвенных бюджетных бенефитов.

Надо отдать должное инициаторам и команде проекта: они быстро справились со стрессом и, оттолкнувшись от растиражированного заблуждения, смогли выстроить действенные GR– и PR-стратегии, вернув себе инициативу. В общественное сознание был интегрирован месседж «всего за 100 млрд страна получает ВСМ». И сделали это оперативно – у них явно был, или быстро родился, план «Б» на такие случаи. А если бы они чуть замешкались? И сколько еще тех, кто навсегда спотыкается о неверное позиционирование своих проектов…

От формы преподнесения идеи того или иного проекта зависят и энтузиазм властей при его согласовании, и мнение бизнеса, который вовлекается в проект, а также позиция финансовых спонсоров и иных участников рынка.

Один и тот же проект можно преподносить как систему сбора денег с грузовиков, а можно назвать системой взимания компенсации за вред, причиняемый дорогам [24], и развития сети автодорог на вырученные средства. Отношение всевозможных регуляторов в первом и втором случае будет различным. Тем более есть что компенсировать: проезд одного тяжелого грузовика сопоставим с ущербом, наносимым дорожному полотну почти 30 000 легковых автомобилей.

Конечно, есть традиционное высказывание всех начальников: «Сейчас не время». В большинстве случаев это просто означает, что они не видят «политического окна возможностей», которым можно было бы воспользоваться. При этом мы понимаем, что удачного момента не будет никогда и ни по одному проекту. Речь лишь о том, что может быть просто неудачный или совсем неудачный период времени.

Не стоит предлагать сделать проект в какой-то сфере, в которой отечественных производителей нет, а иностранных нельзя привлекать по соображениям, например, национальной безопасности. Но и это можно, кстати, повернуть в свою сторону, сделав значимой составной частью проекта создание собственной технологии производства или локализацию иностранной.

В том случае, если ставни «окна возможностей» не совсем уж наглухо заколочены, нередко с этим можно работать, просто предприняв дополнительные усилия для того, чтобы его «приоткрыть». Это лишь вопрос техники и умения.

Любой проект в сфере инфраструктуры как пациент в операционной. Доктор, зайдя туда, может, конечно, начать охать, ахать и вздыхать, не зная, за что же хвататься, и бояться вида крови. Тогда проект обречен. Иная ситуация, когда врач заранее все просчитал, точно понимает, что именно, как, когда и на каком этапе делать, предвидя последствия и отдавая отчет в своих действиях. Да еще и успевая отвешивать оплеухи излишне паникующим ассистентам. В этом случае пациенту повезло.