Ирвин Шоу - Скала закона

— Кто ты такой? — добивался от таксиста разъяренный парень, когда подошли Фицсиммонс и полицейский.— Американцы так себя не ведут.

— Да, я эмигрант,— ответил таксист.— Но я живу в Америке уже двадцать пять лет, у меня американский паспорт, и я знаю свои гражданские права.

— Угу,— в отчаянии закатил глаза молодой человек в шляпе.— Угу...

На пути к участку таксист вел машину медленно и осторожно, хотя его руки сильно дрожали. Полицейский ехал в «форде». У табачной лавки «форд» притормозил, парень в шляпе выскочил из машины, вбежал в будку телефона-автомата и куда-то позвонил.

— Три месяца,— возмущалась Элен,— я потратила на то, чтобы Адель Лаури пригласила нас на обед. Наконец все улажено. Надо позвонить туда и пригласить всю компанию в суд.

Мы едем не в суд,— терпеливо объяснял ей Фицсиммонс,— а в полицей­ский участок. По-моему, не стоит так волноваться. В конце концов, бедняге Леопольду не к кому больше обратиться.

— Леопольд! — сказала Элен.— Ну и имечко! Леопольд!

Такси остановилось перед участком, во­дитель распахнул дверцу. Тут же подъ­ехал «форд», и они все вместе вошли внутрь.

У стола дежурного лейтенанта сидели несколько человек. Шумная блондинка показывала на удрученного вида мужчи­ну с длинными усами и повторяла, что он трижды в течение вечера замахнулся на нее бейсбольной битой. Своей очере­ди ждали двое негров с забинтованными головами.

— Придется подождать,— заявил поли­цейский.

— О господи! — сказала Элен.

— Ты могла бы позвонить Адели,— тихо сказал Фицсиммонс,— чтобы нас не ждали...

Элен мрачно протянула руку за монет­ками.

— Мне очень жаль,— обеспокоенно об­ратился к ним Леопольд,— я нарушил ваши планы на вечер.

— Ничего, ничего,— успокоил его Фиц­симмонс, ища по карманам мелочь. Элен пошла к выходу по грязному, усе­янному окурками коридору, брезгливо приподняв длинное вечернее платье. Фицсиммонс задумчиво смотрел ей вслед.

— Я устал,— сказал Леопольд.— С ва­шего разрешения я присяду.

Он уселся прямо на пол, и на его обвет­ренном лице, измученном непогодой и придирками полицейских транспортной службы, появилась жалкая, виноватая улыбка. Фицсиммонсу вдруг захотелось заплакать, когда он смотрел на этого старика, сидящего у стены, среди плев­ков и окурков, с кепкой в руках, с копной спутанных седых волос, напоминающих прическу какого-нибудь знаменитого музыканта и так не подходящих к устало­му, изможденному лицу нью-йоркского таксиста.

Дверь распахнулась, и в участок уверен­но и властно вошли четверо мужчин. У всех были одинаковые светло-серые шля­пы с широкими плоскими полями. Па­рень, ударивший таксиста, устало их приветствовал.

— Спасибо, что приехал, Пидгиэр,— кивнул он человеку, который, судя по приподнятым бровям, властному изгибу рта и уверенной позе, был у них старшим. Они отошли в сторону. Голос Пидгиэра сердито звенел:

— В Нью-Йорке тысячи таксистов, а тебе надо было дать по носу именно этому психу эмигранту!

— Я нервный! — закричал парень.— Ви­новат я, что ли, если я нервный? И отец мой был таким! Это у нас в крови.

Расскажи об этом своему клиенту,— сказал Пидгиэр. Он шепнул что-то одно­му из троих своих спутников, крупному мужчине, который, по крайней мере, уже неделю не брился. Его ворот был рас­стегнут, казалось, нет такой рубахи, ко­торая сошлась бы на его могучей шее. Мужчина кивнул и направился к Лео­польду, который безучастно сидел у стены.

— Разрешите? — спросил у таксиста че­ловек с расстегнутым воротом.

— Да, сэр.

Мужчина медленно опустился на пол рядом с таксистом, спросил его еще о чем-то, потом доверительно положил ему на колено волосатую ручищу и воз­бужденно заговорил с ним на непонят­ном языке.

Пидгиэр и парень, ударивший Леополь­да, подошли к Фицсиммонсу. Остальные двое, в серых шляпах, невысокие, смуг­лые, с блестящими глазами, по-прежне­му стояли у дверей и наблюдали за про­исходящим. Фицсиммонс был поражен действенностью механизма, который за­пустил водитель «форда»: это Пидгиэр (судя по всему, юрист), великан, кото­рый говорил на родном языке Леополь­да, и те двое, стоявшие наготове у две­рей, все они собрались здесь в течение пятнадцати минут.

— Я представляю интересы мистера Раска.— Последовала профессиональная улыбка, адресованная Фицсиммонсу.

— Угу,— подтвердил молодой человек.

— У мистера Раска есть щедрое пред­ложение,— продолжал Пидгиэр.— Пять долларов за машину, пять — за нос...

Вернулась Элен.

- Уже подали суп,— громко сообщила она мужу.— Адель сказала, чтобы мы не беспокоились — все идет прекрасно и без нас... Выбраться в гости и оказаться в полиции! «Извините за опоздание, до­рогая, но я звоню из восьмого участка; сегодня мы занялись уличными потасов­ками...»

— Тише, Элен, прошу тебя,— сказал Фицсиммонс.

— Это было недоразумение,— вкрадчи­во продолжал Пидгиэр.— Самое обык­новенное недоразумение. Зачем же быть таким упрямым? Ведь ему предлагают компенсацию. Я прошу вас поговорить с ним, мистер Фицсиммонс, нам крайне неприятно отрывать вас от дел. Несом­ненно,— Пидгиэр выразительно посмот­рел на их вечерние костюмы,— у вас с супругой сегодня важный визит. Жаль было бы омрачить вечер из-за такого пустякового происшествия. Ведь дело-то пустяковое,— махнул он рукой,— совер­шенный пустяк.

Фицсиммонс посмотрел на Леопольда и переводчика. По лицу и жестам такси­ста Фицсиммонс понял, что тот непре­клонен.

— А почему вы так волнуетесь? — спро­сил Фицсиммонс.

Глаза Раска потемнели.

— Я не хочу суда! — крикнул он.— Я по горло сыт всей этой дрянью — след­ствие, адвокаты, отпечатки пальцев... Пидгиэр резко ткнул его кулаком в бок.

— Может, тебе купить время на ра­дио? — жестко спросил Пидгиэр.— Вы­ступил бы с речью от океана до океана... Минуту Раск убийственно смотрел на Пидгиэра, потом наклонился к Фицсиммонсу и показал ему кулак.

— Хочешь посмотреть? А может на зуб попробуешь?

— Что это значит? – возмутилась Элен.— Что он этим хочет сказать?

Раск глянул на нее с ненавистью и отвернулся, не находя слов; Пидгиэр отошел вместе с ним. Те двое других в серых шляпах молча смотрели на них

— Клод,— начала Элен.

— Видишь ли,— сказал Фицсиммонс, понизив голос,— похоже, мистер Раси не любит, когда смотрят отпечатки его пальцев. Так ему спокойнее.

Раск вернулся вместе с Пидгиэром.

— Я семейный, порядочный человек.— Он старался, чтобы это прозвучало как можно более правдоподобно.— Прошу вас, миссис, поговорите с этим идиотом.

— Нужно было мне шить это платье,— сказала Элен, слишком погруженная в свои мысли, чтобы обращать внимание на Раска,— для вечера в полицейском участке! «Вчера вечером, на приеме в восьмом участке миссис Клод Фицсиммонс была очаровательна в платье из голубого бархата с чернобуркой. Среди гостей были знаменитый мсье Леопольд и господа Пидгиэр и Раск в серых шляпах. Присутствовали также небритый посол и двое высокопоставленных итальянских военных, все в серых шляпах». Пидгиэр рассмеялся.