Вашингтон Ирвинг - Альгамбра

В обиход жителей Гранады вошла такая полезная арабская традиция, как чаепитие, здесь в последнее время одержавшее верх над кофеманией. В Альбайсине с каждым годом появляется все больше чайных, оформленных в духе мусульманского искусства, где гостям предлагаются простые и экзотические сорта чая, блюда восточной кухни, в том числе знаменитые сладости. В лучших заведениях подобного рода трапеза сопровождается этнической музыкой и танцами.

Для тех, кто интересуется историей, распахнуты двери Археологического музея, расположенного во дворце Каса дель Кастриль. В здании, украшающем квартал с XVI века, выставлены не только древности, но и работы современных живописцев. Его фасад украшает рельеф с двумя щитами, на которых изображены геральдические знаки Насридов, правителей из рода, возглавившего Гранадский эмират после падения Кордовского. Обширные фонды музея составляют археологические материалы, относящиеся к длительному периоду времени: от Каменного века до времени правления последних эмиров.

Белоснежные и немного пожелтевшие от времени здания в Гранаде создают удивительную атмосферу средиземноморского побережья. Столь же экзотичен город ночью, когда в отсутствии любимого испанцами шума можно приобщиться к тайне, конечно, связанной с мавританским прошлым города. Особый климат, чистое небо, прозрачный воздух, наполненный дыханием гор, создают на равнине Вега де Гранада ощущение другого мира.

Скучающие туристы обычно проходят по Калье (от исп. calle — «улица») Сан-Хуан де лос Райес, откуда можно выйти на смотровую площадку Мирадор де Сан-Николас и полюбоваться Альгамброй издалека. Верующие поднимаются на священную гору Сакромонте, где в церкви мужского монастыря Абадия хранятся мощи святого Сесилио, главного покровителя Гранады. До бенедиктинцев в пещерах, устроенных в склоне холма, жили цыгане. После ухода мавров большинство из них перекочевало в Альбайсин, вскоре превратившийся в район обитания изгоев. Вместо нарядных эмирских слуг по его улицам бродили толпы нищих и только историки знали, что здесь когда-то жили владельцы соколов. В некогда престижном квартале навсегда поселилась бедность. Жалкое зрелище являли собой обшарпанные лачуги, грязные разбитые мостовые, сорная трава, вытеснившая зелень брошенных садов.

Постоянное население Альбайсина, помимо цыган, долгое время составляли потомки мавров. Первые появились здесь во времена императора Карла V, который сумел заставить беспокойных подданных привыкнуть к оседлой жизни. Подчинившись королевской воле, они забыли о шатрах, но, как утверждают писатели, «полюбили грустные песни и начали танцевать мрачное фламенко».

В старину цыгане собирались на площади Кармен, куда вела одноименная улица. Представительницы кочевого племени отличались от гранадских дам смуглыми лицами с жесткими чертами, но более всего — слишком свободным поведением, неприемлемым для почтенной синьоры. Утром женщины приходили к храму, чтобы продать, например, посуду, выдав дешевые жестяные кастрюли за медные.

По вечерам они стирали белье у единственного в этом районе источника, где одновременно занимались попрошайничеством, извечным промыслом цыган. Заметив прохожего нездешнего вида, пестрая толпа бросалась к нему, угрожая не пустить дальше, если тот не даст несколько песет. Среди временных обитателей самыми колоритными фигурами были бродячие музыканты. Водрузив пеструю шарманку на тележку, запряженную ослом, шарманщик обходил оживленные улицы квартала, развлекая прохожих мелодиями пасодоблей, танго и самб. Рядом с ним обычно ходила женщина — горбатая, на костылях или с изуродованным лицом, которой требовалось нести корзинку и жалостливым голосом просить: «Ослу, на корм ослу, пожалуйста!»

Путник, впервые оказавшийся в старом городе, мог удивиться, ступив на выложенный отесанными камнями тротуар и недолго порадовать свой взор красивыми орнаментами. Такими дорожками пользовались все жители квартала, правда, немногим требовалось пройти небольшое расстояние от шоссе до ворот богатой виллы. Остальным приходилось идти в клубах пыли по земле или испытывать на прочность обувь, шагая по грубо мощеным дорожкам с шероховатыми, то круглыми, то ребристыми, то вовсе острыми камнями. Спуск в центр города выглядел настоящей горной тропой, движение по которой требовало альпинистской сноровки. Особые трудности сулило преодоление одного из ее участков, сплошь покрытого уступами и глубокими поперечными расселинами.

Всего полвека назад прогулка по улицам густонаселенных районов Гранады составляла сомнительное удовольствие. Плохие дороги были гораздо меньшей неприятностью, по сравнению со стайками подростков. Безнадзорные дети пользовались возможностью установить в своем районе своеобразную диктатуру. Нередкие здесь дворовые войны проходили не всегда бескровно и пострадать в них мог не только участник, но и случайный прохожий. От регулярных обстрелов камнями страдали люди, стены домов и красные черепичные крыши, из-за мальчишеских забав требовавшие частого ремонта.

Кроме того, испанцы долго придерживались средневекового обычая выбрасывать мусор к порогу дома, конечно, безо всякой упаковки. Тесные переулки Альбайсина представляли собой настоящие свалки.

Не являлась исключением и широкая Калье де Эльвира, когда-то в одиночестве тянувшаяся вдоль подножия горы. Позже параллельно ей была проложена более современная Гран Виа, которой, судя по названию, еще в плане отводилась роль главной магистрали города.

Тем не менее гости Гранады посещали мавританские кварталы охотно, рискуя здоровьем, а порой и жизнью ради сомнительной романтики. Однако те, кому удалось избежать оскорблений и не попасть в уличную драку, как правило, уходили из Альбайсина довольными, ведь цыгане умели покорять сердца, будучи непревзойденными исполнителями фламенко.

По замечанию известного европейского писателя, «цыгане в Испании бродят с места на место, ничем не занимаются и не имеют средств к существованию, живут на милостыню, промышляют воровством, гаданиями, обманом и фламенко». Если бы его собеседником был испанец, то диалог непременно перешел бы в спор, страстный, шумный, хотя и без трагического финала, каким обычно завершается предмет разговора — фламенко, или своеобразная композиция в исполнении гитаристов, певцов и актеров.

Кочевой народ Андалузии в течение трех веков хранил и обновлял местные музыкальные традиции, образно вкладывая свое сердце, характер, отношение к жизни в культуру Испании. Кому-то фламенко может показаться голосом отверженных и обездоленных, кто-то назовет его огнем, вдохновением или необузданной стихией. Возникший примерно в XVII веке, этот музыкальный стиль является народным искусством, вобравшим в себя византийские и арабские мотивы, ритуальную музыку иудеев, песнопения цыган.