Хосе Гарсия Вилья - Во имя жизни

— Быть может, вас устроит перевод в большую школу? — говорил господин Видаль. — В столице провинции есть подходящая вакансия. Ну, так как же?

Его голос был очень ласковым, но у нее не было сил произнести хотя бы слово. При мысли о том, чтобы стать его протеже, она как будто онемела.

— Быть может, вы хотели бы получить летом направление на курсы повышения квалификации?

Он обвил рукой ее плечи — вполне уместный покровительственный жест, решила она, который должен уберечь ее от посягательств селения и его призраков. Она позволила господину Видалю нежно обнять себя и услышала свой голос:

— Это очень любезно с вашей стороны... — Словно кто-то другой принял за нее решение. Она вздрогнула, отступила на шаг и с холодной твердостью договорила: — Я должна остаться тут...

Вот она и сказала эти слова!

А сказав, позволила господину Видалю снова взять ее руку и ласково задержать в своих. Но лишь на одно мгновение. Темные пальмы пристально смотрели на нее.

Педро С. Дандан (род. в 1916 г. в Маниле) — один из видных’ представителей старшего поколения тагальских новеллистов. Выступает в печати с 1938 г. не только с рассказами, но и с романами, пьесами, стихами. Работал в Маниле в управлении национальных железных дорог, литературой занимался в свободное время. Рассказы П. Дандана отмечены различными национальными литературными премиями.

Когда после скромного венчания, прямо из церкви, они вернулись в крохотную квартирку на чердаке, которую сняли незадолго до этого, Тана прежде всего вытащил из потайного кармана карты и «счастливые» кости.

— Первый день нашей семейной жизни мы посвятим игре? — пошутила Синта.

— Я хочу лишь доказать тебе, что держу свою клятву, — ответил он.

— Ты помнишь! — просияла она.

— От этого зависит наша жизнь, Синта!

(...В тот день он напился, так как проиграл в карты около пятисот песо — те самые деньги, которые рассчитывал истратить, если Синта согласится стать его женой. Он заявился к ней в швейную мастерскую и, потрясая револьвером, взятым у приятеля — служащего мэрии, начал пугать ее страшными словами:

«Если и ты меня обыграешь... ик... то пуля из этого револьвера оборвет мою жизнь... ик... А если я выиграю тебя... ик... ик... то покончу с игрой навсегда... ик... потому что тебе это не нравится... ик...»

Он говорил так, чтобы добиться согласия девушки. Но Синта любила его, хотя для нее и не была тайной его страсть к игре.)

Карты он засунул в щель перегородки, а кости положил в банку из-под помады и поставил ее на полку.

— Всякий раз, когда я буду смотреть на карты и кости, я буду вспоминать свою клятву. Отныне ноги моей не будет в игорном доме! Ты увидишь, я стану совсем другим человеком! В жизни не притронусь больше к картам!

— И я хочу, чтобы так было! — ответила Синта, снимая подвенечное платье...

Синта прониклась уважением к мужу, когда он объявил ей, что получил работу на одном из участков местной железной дороги. Сутки работать — двое отдыхать. Обрадованная, она решила не отставать от него: заказов на платья — хоть отбавляй.

Все свободное от работы время Тана проводил дома, стараясь как можно реже появляться в квартале — ведь именно здесь располагался знаменитый игорный дом дядюшки Густинга. Синта это прекрасно понимала и делала все, чтобы помочь мужу сдержать клятву. В доме, где они жили, не было водопровода. Тана аккуратно каждый вечер ходил за водой к колодцу. Ему приходилось также чистить канаву, по которой стекали нечистоты из кухни, — специально для этого он принес с работы кокосовый черпак. Покончив с мужскими делами, он иногда даже помогал жене сметывать платья...

Часто, лежа в постели, они говорили о том, как бы накопить денег, чтобы можно было подумать и о ребенке. Тана предлагал купить большую копилку в виде свиньи и складывать этой свинье в рот монеты. К тому дню, когда копилка наполнится, округлится и живот Синты, и они смогут истратить скопленные деньги на малыша.

— Зачем нам копилка? — протестовала Синта. — Лучше купить живого поросенка, откормить его, а потом продать — вот тебе и деньги! Конечно, придется положить немало труда, зато он окупится сторицей!

Тана согласился. Синте удалось сэкономить кое-что, и они купили поросенка австралийской породы, которого назвали Битьянгом и поместили в маленьком, четыре квадратных метра, дворике. Они вместе ухаживали за поросенком, помогая друг другу. Иногда тому удавалось вываляться в грязи и глине, и тогда Синта терпеливо чистила его. Тане нравилось почесывать поросенка перед сном, слушая его довольное похрюкивание. Он с удовольствием возился с Битьянгом — это помогало ему забыть о своей пагубной страсти.

Как-то Синта попросила Тану сходить к знакомым, взять в долг немного мяса. Он отказался, ибо путь лежал мимо игорного дома. Когда ему приходилось навещать тетушку Тале, он вынужден был идти мимо этого дома; в таких случаях он лихорадочно ощупывал карманы и тотчас спешил в китайскую лавчонку — истратить все деньги на сигареты, лишь бы не поддаться искушению.

Так они и жили. И по мере того, как жирел Битьянг, округлялся живот Синты.

— Вот откормлю тебя — тогда можно и рожать! — приговаривала Синта, возясь с Битьянгом.

Но Тана думал иначе. Он считал, что жене в ее положении трудно да и вредно много работать.

— Нет уж, предоставь это мне! — сказал он однажды. — Не могу видеть, как ты надрываешься. К тому же, когда я возле поросенка, я не думаю о картах.

—Когда рожу, вот тогда-то и придется трудно, — улыбнулась Синта.

Тана не солгал жене, сказав, что покончил с игрой. Однако, случалось, когда он оставался наедине с самим собой, его одолевали сомнения. И он боялся себе в этом признаться. Вот уже девять месяцев он не прикасался к картам. Девять месяцев! Теперь остается лишь испытать себя: отправиться в игорный дом и убедиться, что все прошло всерьез и навсегда!

Последние два месяца Синта не брала в руки иголку: она уже не могла так быстро, как раньше, справляться с заказами. Небольшие сбережения, которые ей удалось сделать, быстро таяли, зарплаты Таны едва хватало на жизнь. Все их надежды были только на Битьянга — он один мог принести им деньги, в которых они так нуждались перед рождением ребенка.

Понедельник. Утро. Сегодня у Таны выходной. Синта проснулась раньше его, и он попросил ее сходить взглянуть, как там Битьянг. Тот потерся боком о ногу Синты, словно осуждая ее за то, что она сказала:

— Тана, пора вести Битьянга на бойню. Чувствую: вечером ты увидишь своего ребенка! Ну же, бери его. Какой он у нас славненький!

Тана не заставил себя ждать. Он поцеловал жену в щеку и пошел отвязывать поросенка. Отвязав, дал ему корм, и тот удовлетворенно зачавкал.