Хосе Гарсия Вилья - Во имя жизни

личной работы, не будет и друзей. А вчера вечером...» — «Не надо. Не надо думать об этом...» — «Наверное, в самом деле нужно умереть, чтобы тебя заметили». — «Бог милостив... Не оставит нас». — «Жизнь — это борьба, это азартная игра». — «Бог милостив...» — «Я решил, завтра я...» — «Что?..»

И вот сейчас Флора вдруг подумала: что же он хотел сказать ей тогда? Нет, она знает: ее муж не совершит ничего дурного. Он говорил ей как-то: «Бог милостив, Флора. Надо только следовать его велениям».

Она прибирала в доме, а из головы у нее не шли тревожные мысли. От грустных размышлений ее отвлекла Арлен, нянчившая маленького братика.

— Мам, я вся вспотела.

— Ладно, давай его мне, — ответила Флора и взяла малыша на руки. Она покормила его жидкой кашей и уложила на маленькую циновку, которую Арлен расстелила на полу.

— Ма-ам, ты уже уходишь? — спросила Арлен.

— Да, но я скоро вернусь.

— А хлебушка, мам?

— Так ведь ты только что позавтракала! И уже проголодалась? — удивилась тетушка Флора, глядя на Арлен, которая прилегла рядом с братом. — Потерпи немного, и я обязательно принесу хлеба, моя девочка. Ты только получше присматривай за братцем.

Сначала она забежала к соседке Лоленг.

— Пригляди, пожалуйста, за моими ребятами, — попросила она ее. — Я сбегаю забрать белье в стирку и тут же назад.

— Оставляйте их, тетушка Флора, не беспокойтесь, — ответила Лоленг.

И тетушка Флора заспешила вдоль по улице. На глаза ей попалась пустая консервная банка из-под молока. Не ее ли поутру пнул Ингго, ее муж? — мелькнула у нее мысль, и Флора тут же забыла о ней и стала думать о самом главном: о рисе, который был сейчас так им нужен; о вчерашнем долге, который ей нечем отдавать; о том, куда отправился сегодня муж.

Тетушка Флора брала белье в стирку в двух семьях: у старика Чоленга, владельца пассажирских джипов, и миссис Гарсия, которая держала довольно большую лавку на рынке, где сбывала товары одной известной манильской компании. Служанка Чоленга встретила Флору словами:

— Давай-ка снимай белье!

Но в разговор вступил старый Чоленг, и служанке самой пришлось заняться грязным бельем. А старик порылся в широком кармане, извлек оттуда пачку замызганных купюр и вручил одну из них Флоре, чтобы она купила мыла для стирки.

— Да, так как там дела у твоего мужа? — поинтересовался он, отдавая ей деньги.

— Ищет работу, господин.

— А машину водить он умеет?

Флора смешалась. Это, конечно, удача — получить место водителя джипа, но...

— Нет, не умеет, господин.

— Жаль.

Флора согласно кивнула головой, порадовавшись уже одному тому, что старик проявил участие и доброту. Тут принесли груду грязного белья его многочисленных детей и внуков.

— Да, Флора, того, что я дал, вряд ли хватит на мыло, — проговорил он, глядя, как женщина пересчитывает белье. — На-ка тебе еще. — И он протянул ей еще одну бумажку.

Флора сейчас же отправилась в магазин и накупила на все деньги мыла. Теперь путь ее лежал на рынок в лавку миссис Гарсия. Она застала там ее дочку Мирну.

— Все готово, тетушка Флора, — проговорила она, приветливо встречая прачку, и помогла ей водрузить на голову солидный узел белья. — Список там, внутри.

Счастливая возвращалась Флора домой: у нее теперь столько стирки. Однако радость быстро сменилась прежними заботами — что ей сегодня готовить на обед, да и обещанного Арлен хлеба она не купила.

Подойдя к дому, она увидела, что Лоленг переодевает малыша.

— Этот маленький неслух, наверное, вконец тебя измучил.

— Вовсе нет, — отвечала девушка. — И потом, для меня это хорошая практика. — И Лоленг, всего несколько дней тому, назад вышедшая замуж, залилась краской смущения. Ее муж работал носильщиком на железнодорожном вокзале.

— Скоро будет свой? — шутливо поинтересовалась Флора, сгружая белье.

Зардевшись, Лоленг кивнула головой, ее счастливый вид был красноречивее всяких слов. Флоре вспомнилось, как лет десять тому назад, ослушавшись престарелых родителей, она бежала с Бисайев со своим возлюбленным Ингго. Однако в конце концов родители простили их.

Время шло, а мужа все не было. Мысль об этом не давала Флоре покоя. Вот и обедать пора. Надо бы сварить рису. Лоленг уже что-то стряпает на своей половине. Между тем тетушка Флора не сидела сложа руки: она стирала, отбеливала белье, расстилала его для просушки на берегу сточной канавы у самого дома. Ей помогала по мере сил Арлен. Рядом возился малыш.

Как раз в это время дня с понедельника до пятницы по радио передавали пьесы с продолжением. Когда наверху в квартире домохозяйки, семью которой Флора тоже обстирывала, включали радио, можно было послушать передачу. Флора работала и, затаив дыхание, слушала пьесу. Особенно тронула ее сцена прощания матери с сыном.

Но вот передача кончилась, и тетушка Флора снова подумала об обеде. «Придется опять занимать рис, — сказала она себе. — Очень неприятно, но что поделаешь». И она постучала в дверь домохозяйки. Ей открыла девочка.

— А мама дома? — спросила у нее Флора. — Скажи ей, что мне нужно с ней поговорить. — С собой у Флоры был бумажный пакет.

— Да, что такое? — спросила, появившись, домохозяйка госпожа Кармен. Они были примерно одного возраста, но госпожа Кармен выглядела лет на десять моложе Флоры.

— Не могли бы вы одолжить мне еще гатанга 43 43 Гатанг — мера сыпучих тел, равная приблизительно 0,3 л. три рису? — не зная куда девать глаза от стыда, проговорила Флора и улыбнулась вымученной улыбкой. — Послезавтра я получу деньги за стирку и сразу отдам долг. А то я вам и так уже задолжала...

— Да полно тебе вспоминать, — покровительственно прервала ее хозяйка. — Постираешь потом белье детишкам, вот мы и будем квиты.

Тетушка Флора сварила рис, подогрела остававшиеся со вчерашнего дня три сушеных рыбешки. Скоро должны были прийти старшие дети из школы. Она разложила по тарелкам вымоченные с вечера зеленые листья сладкого картофеля камоте. Долго смотрела на тенистую улочку, длинную и пустую. Мужа по-прежнему не было. Прибежали из школы дети. Они тоже были невеселы. Ей стало еще печальней.

— Вот, я вам наварила рису, как вы просили, — торжественно объявила тетушка Флора. — Теперь марш мыть руки.

Ребятишки дружно направились к жестяной банке с водой. А сама Флора подошла к небольшому очажку в углу убогого жилища. Она ничего не могла с собой поделать — ее терзали дурные предчувствия. Порой даже чудился голос мужа. Она приподняла за горлышко стоявший на огне горшок, но он вдруг выскользнул из рук и упал на камни очага. Горшок раскололся, и вареный рис вывалился в очаг.

— Боже мой! — воскликнула тетушка Флора. Она не смогла сдержать рыданий. Руки у нее дрожали.