Анастасия Мальцева - НГ (Не Говори)

– Сын… – хмыкнула она, подходя к окну, – надеюсь, ты ей сказал, что я вовсе тебе не мать?

– Как-то не пришлось, – замялся я, позабыв об этом, когда все мои мысли заняли соски этой девчонки. Они до сих пор стояли перед глазами. У Мэри тоже была красивая грудь. Для ее возраста. Дал бы голову на отсечение, в годы этой незнакомки моя жена дала бы ей фору в этом вопросе, но сейчас, особенно после рождения дочки, все выглядело не совсем так, как я это любил. Соски Мэри расползлись чуть ли ни на половину молочных желез, которые разбухли, как дыни. Я ничего не имею против большой груди. Я даже за. Причем обеими руками. Но они не просто увеличились, став как мячики. А превратились в сетки с этими самыми мячиками, болтающиеся при каждом движении. Я не то что жалуюсь, но надеюсь, что когда она перестанет кормить грудью (ведь есть же всякие там смеси, да?), они станут хоть отдаленно напоминать груди, которые я привык ласкать, чтобы сделать приятное женщине и получить удовольствие сам, а не в то, к чему прикоснувшись, рискуешь оказаться вымазанным молоком, на которое, мне уже кажется, у меня аллергия. Несмотря на все это, я ее люблю. Ведь не в груди же дело, правда? И не в том, что уже месяцев пять у нас не было секса… В конце концов, она родила мне дочь. А это многого стоит. Можно и потерпеть.

– Похоже, она что-то забыла, – сказала Мэри, всматриваясь в сумрак за окнами.

– Да? – я подошел ближе, стараясь не очень показывать, что меня это волнует.

– Да, – недовольно сказала жена, услышав стук в дверь.

Я вопросительно посмотрел на нее, словно ожидая разрешения впустить незнакомку снова.

– Чего стоишь? – непонимающе уставилась она.

Я расторопно открыл дверь.

– Простите, – виновато произнесла девушка, – кажется, я заперла ключи в машине… а тут такой дождь…

– Заходи, – сказала Мэри, и повернулась ко мне, саркастично добавив, – мой сын сделает тебе горячего чаю, чтобы ты согрелась.

Она снова пошла наверх. Казалось, она так привыкла к воплям Сюзи, что замечала их, только когда кто-то был рядом, начиная морщиться от их пронзительности.

– Э… есть черный и зеленый, – сказал я, – чай…

– А можно кофе? – застенчиво убрала она мокрую прядку с гладкого лица.

Как я отвык видеть такую безупречную кожу. Мэри следила за собой, но годы берут свое, и никакие подтяжки, пиллинги и крема не смогут достоверно имитировать молодость.

– Да, конечно, – я старался выглядеть уверенно, словно взрослый мужчина, в дом которого пришла беспомощная крошка в поисках спасения. Но не мог отделаться от чувства, что готов залиться краской, как подросток, у которого случилась эрекция перед всем классом, – садись на диван, я сейчас.

– Спасибо, но я боюсь его намочить…

Я понял, что она совершенно права. На ней сухого места не осталось, и приглашать ее присесть было довольно опрометчиво.

– Я принесу полотенце, – сказал я и поднялся в ванную.

Когда вернулся с огромным банным полотенцем, она все еще стояла на том же месте, не сдвинувшись ни на дюйм.

– Вот… – я протянул ей полотенце, стараясь не смотреть на по прежнему торчащие соски.

– Спасибо, – поблагодарила она. И тут же сделала то, чего я ну никак не ожидал: она схватилась за подол платья и потянула его вверх, мигом оставшись в одних трусиках. Таких крошечных, которых я уже давно не видел. Очень давно. Кажется, целую вечность. Так же быстро она схватила из моей руки полотенце, я только и успел заметить что эти трусики, и тут же закуталась в него с головой, – можно я его просушу?

– Да, – резко ответил я и взял мокрое платье, прикрывая им с трудом скрываемое возбуждение. «Вот черт» – подумал я, когда понял, что теперь у меня не только стояк, но и такой видок, будто я обоссался. Я снова заторопился в ванную, чтобы выжать платье, потом отнес его в подвал, где положил рядом с бойлером, чтобы оно быстрее высохло.

И чтобы его не увидела Мэри, если ей придется с продолжающей надрываться Сюзи зайти в уборную. С этим ребенком явно что-то не так.

Может, стоит еще раз показаться врачу? Разве дети должны так орать?

Потом я вовремя вспомнил, что надо сменить штаны и исподнее, которое тоже промокло от прижатого в целях конспирации платья.

Надеюсь, Мэри не заметит перемены. Последнее время она вообще на меня мало внимания обращает, особенно после рождения Сюзи. С чего бы ей сейчас смотреть на мои штаны? Хотя, по закону подлости именно так и бывает. Я поправил конец, чтобы он не бросался в глаза, и вернулся к незнакомке. Она сидела на диване, спустив полотенце с головы на плечи, и с интересом рассматривала интерьер.

– Можно и это? – смущенно спросила она, протягивая мне что-то.

Только теперь я заметил, что у нее в руках были те самые крошечные трусики.

«Что ты со мной делаешь? Я практически женатый человек! У меня и ребенок есть, слышишь, как надрывается?» – Угу, – кивнул я, и отнес их к платью. Это очень странно, что мне захотелось их понюхать? Запах женщины и все такое, знаете? Сам Аль Пачино так делал ведь, кажется… А то последнее время единственный запах, который я ощущаю от своей жены, это запах блевотины Сюзи и ее детской присыпки…

Я поспешил вернуться в гостиную, надеясь, что Мэри решит не выходить из комнаты вплоть до самого ухода этой девушки. Почему-то от этой мысли мне было спокойнее.

Но я же ничего не делал... Она просто промокла и попросила высушить ее одежду. Ее маленькое платьице, сквозь которое просвечивались набухшие соски, и крохотные трусики… Черт.

– Ну… – не знал я, что еще сказать, вернувшись к гостье.

– Кофе, – улыбнувшись, напомнила она.

– Ах, да. Точно.

Я пошел на кухню и включил кофеварку. Как же эта дрянь долго готовит этот проклятый кофе! Ничего, у меня было время успокоиться.

Но я, видимо, использовал его не по назначению и только еще больше разнервничался.

– Вот, – я поставил чашку на кофейный столик, не зная, что делать дальше.

– Может, присядешь? – увидев мое замешательство, спросила она, снова улыбнувшись.

Эй! Кто здесь хозяин, в конце концов?

– Ну да, – выдавил я, присаживаясь рядом. И какого черта я сел практически вплотную, когда напротив был еще один свободный диван?

Девушка потянулась за кофе и, уж теперь и не знаю, специально ли, или так получилось, но с ее плеча соскользнуло полотенце, опустившись до самой талии. Она поторопилась прикрыть оголившуюся грудь другой рукой, но тогда полотенце окончательно потеряло «почву под ногами» и оказалось на диване, скрывая лишь то, что было ниже пояса. Я не мог оторвать глаз. Да, я чертов мерзавец и извращенец. Хотя скорее, я был бы извращенцем, если бы это не произвело на меня впечатления. Разве нет?

– Прости, – зарделась она, пытаясь вернуть покровы в исходное положение.