Зухра Сидикова - Актриса

Он остановил машину.

Посидели. Помолчали.

– Я ждал тебя, – сказал он. – Долго ждал. А теперь я Лену люблю. И дочку.

Она вышла из машины, выволокла чемодан. С силой захлопнула дверь, так что стекла задрожали.

Оттащила чемодан к обочине. Вот чёрт! Все-таки измазала свою дорогущую белоснежную юбку. Что теперь с ней делать – выбрасывать? Только бы не разреветься! Только бы не разреветься!

– Даша, давай хоть чемодан довезу. До деревни ещё три километра. Как ты добираться с ним будешь?

– Езжай, Серёжа. Только не говори моим, что я приехала. Сюрприз хочу сделать.

– Может, всё-таки поедем?

– Нет, езжай. Я сама.

Уехал. Только пыль следом… Понёсся как угорелый. Еле в поворот вписался. Торопится к любимой жене. А может от Даши убегает? Правильно делает. От неё идиотки подальше надо держаться. Иначе дуростью заразиться можно.

Куда теперь? Назад к Аньке и Светке? В Турцию? В Эмираты с каким-нибудь папиком? К маме с новым отчимом в однокомнатную?

А может всё-таки в деревню? Вон она за этим поворотом – маленькая, светлая, родная. С тихими дворами, белыми березками. С петушиным криком по утрам, с бабушкиными блинами, дедушкиными прибаутками. С соседом Серёжей, дураком женатым…

Ну их, эти каблучища, где-то там на дне чемодана – зеленые стоптанные балетки, удобнейшие и тайно любимые.

Вот так, поехали. Главное, чтобы колёса у чемодана не отвалились. Интересно, заставят её в этом году полоть картошку? Может быть, сразу предупредить – спина мол, побаливает. Бабуля поверит. А вот дед, пожалуй, нет. Ухмыльнется в бороду, головой покачает. Нужно его сразу сигаретами задобрить, она целый блок привезла. Кушать как хочется! Сейчас бы бабушкиного борща!

Хорошо-то как! Здравствуй, Лето! Здравствуй, Солнце! Вот я и вернулась!

Пока идёт дождь

Ну и ливень! Вот уж действительно – небеса разверзлись!

Хорошо, что неподалеку оказалось это кафе. Иначе голубому замшевому костюму пришёл бы конец. И новым туфлям тоже.

Молоденький официант посадил её за двухместный столик у окна. Как здесь уютно. Лампы на столиках. Тихая музыка. В сумочке есть немного денег, можно заказать кофе и пирожное. И посидеть, пока идёт дождь. Дома всё равно никого нет. Дочь где-нибудь с друзьями. Павел, скорее всего, задержится. А может, и вовсе ночевать не придет. Наверное, это начало конца. И к лучшему. Бог с ним, пусть уходит. Надоело всё это. Непонимание, раздражение. Все двадцать лет. И она знала, с самого начала знала, что так и будет. Не нужно было ей за него выходить. Не нужно было… Но такая тоска охватила её в те дни, такое отчаяние. Вадим уехал, а она осталась одна. Тогда и появился Павел.

Пусть уходит – лучше одной… чем жить всё время, оправдываясь… за то, что не любишь.

Ладно, не нужно о плохом. Весна всё-таки. А весной всегда появляются новые надежды, новые планы.

Очень вкусное пирожное. И кофе такой ароматный. Как давно она никуда не выбиралась. Всё дом и работа. Работа и дом. И одиночество. Бесконечное… как этот дождь.

На улице настоящий потоп. И, спасаясь от дождя, в кафе заходят и заходят прохожие. Хоть бы никто не садился на этот второй стул. А то ведь обязательно будут приставать с разговорами, придется отвечать.

– Скажите, а это место свободно?

Ну вот, начинается! Она вздыхает, пожимает плечами: – Ну что ж, если больше нет мест…

– Здравствуй, Лера.

От неожиданности она встает, сумочка падает на пол.

– Здравствуй, Вадим, вот уж не ожидала тебя здесь увидеть.

– Я тоже не ожидал… честно говоря. Случайно зашел. Такой ливень! Решил переждать.

Они смотрят друг на друга. Первой не выдерживает Лера, опускает глаза.

– Я здесь ненадолго… пока идёт дождь…

– Я тоже… У меня самолет через два часа. Я у друга был на свадьбе. Он сына женил. Я уже в аэропорт собирался. Такси хотел поймать. А тут просто конец света. Ты кофе пьешь? Тоже закажу себе. Надеюсь, дождь скоро кончится.

– Да, и я надеюсь, мне очень нужно домой.

Она садится. Кофе остыл. И пирожное есть расхотелось.

– А ты совсем не изменилась, – говорит он.

– А ты изменился, – говорит она.

И они замолкают, исподволь наблюдая друг за другом.

Он постарел, думает она, виски седые, и располнел немного.

Она не постарела, думает он, только морщинки у глаз, и взгляд какой-то невеселый.

Внезапно в кафе становится темно. За окном разом гаснут фонари, перестает подмигивать огоньками рекламная иллюминация. В кафе зазвучали голоса, посетители задвигали стульями. Кто-то вскрикнул, кто-то засмеялся.

– Господа, господа, сохраняйте, пожалуйста, спокойствие! Просто отключили свет. Видимо, из-за непогоды. Немного терпения, господа! – говорит высокий официант в черном фраке с бабочкой. В руках у него высокий серебряный подсвечник. Скоро такие же подсвечники появляются на всех столах.

Шум дождя за окном не стихает. Чуть дрожащее пламя свечей отбрасывает на стены причудливые тени, и они танцуют, скользят, исчезают и вновь появляются. И Лере кажется, что всё это уже происходило с ними когда-то, что их расставание было коротким, почти мгновенным, что не было этих долгих двадцати лет.

– Как ты живешь? У тебя семья, дети?

– Да, дочь, уже взрослая. А у тебя?

– У меня сыновья. Двое. Тоже взрослые.

Вот и поговорили. Не о чём больше говорить. Что тут скажешь? Сидит, пьет свой кофе. Ждет, когда кончится дождь. О чём ей с ним говорить? Может, рассказать, как она чуть не умерла, когда он уехал? Как не вставала неделю? Как не хотела жить? Как просыпалась ночами от внезапной тоски по нему, по его рукам, по его губам? Разве такое расскажешь?

Дождь всё идёт. Сколько ещё он будет продолжаться?

– Я тебя часто вспоминал. Очень часто. И жалел, что так получилось тогда. Жалел, что уехал… надо было остаться… с тобой остаться… жизнь сложилась как-то не так…

– Не надо об этом. Поздно уже. Двадцать лет прошло.

– Мне кажется, что и не было этих двадцати лет.

– Не надо… Дождь сейчас кончится, и я пойду.

– Да, я тоже. Мне на самолет… через два часа…

Они смотрят друг на друга. А дождь всё идёт.

И пока идёт дождь, можно смотреть, можно молчать, можно любоваться. Можно утолить тоску и утолить жажду по этому голосу, по этим глазам, по этому лицу. Можно взять руку и сжать её в своей. Можно снова любить. Не надолго… ещё на несколько минут. Пока идёт дождь.

В аптеке

У Тамары Ивановны – беда. Шестнадцатилетняя дочь Верочка принесла в подоле.

Может быть, ещё всё обойдется? Тамара Ивановна надеялась, и поэтому пошла в аптеку.

Пошла одна. Верочка осталась дома, доедать торт и плакать. Торт купили, чтобы отпраздновать мамин день рождения. Отпраздновали.

После признания Тамара Ивановна почувствовала, что прямо здесь на кухне ей и придет конец. Ничего – выстояла. Оделась, ушла от греха подальше. Что же, бить её теперь? На девчонке и так лица не было. Говорит, а губы трясутся.