Вильям Козлов - Витька с Чапаевской улицы

— Дай, пожалуйста, мне? — попросила Алла, она спряталась за колодцем. — Я тебя очень прошу.

Витька на секунду замешкался, потом отдал ей спички, палку и отошел к ребятам. Алла чиркнула спичкой, и факел ярко вспыхнул.

— Бросай! — шептал Витька. — Ближе нельзя! Там кругом бензин!

Алла сделала еще два шага и, размахнувшись, бросила факел на крыльцо. Яркое пламя озарило девочку, стену дома, березу у крыльца. Пряча лицо от жара, Алла мотнулась в сторону. Витька схватил ее за руку.

— За мной! — крикнул он и, больше не таясь, припустил по огородам к лесу.

Они пробирались вдоль шоссе лесом, опасаясь встречи с немцами или полицаями. С дороги доносилось фырканье моторов, лязг гусениц, немецкая речь. Иногда высоко пролетали самолеты.

— Посмотрите, на дереве белый флаг! — показала Алла. И действительно, на вершине высокой сосны развевалось длинное белое полотнище.

— Там кто-то сидит, — сказал Гошка.

— Не сидит, а висит, — поправил Витька. — Причем вниз головой.

Это был мертвый парашютист. Он висел метрах в десяти от земли. Стропы и разодранный купол оплели ствол и ветви. Тело застряло в развилке.

— У него на пальце перстень, — заметила Алла. — Это не наш. Наверное, немец.

— Надо посмотреть, — сказал Витька.

— Полезешь на дерево? — спросил Гошка.

— Не ждать же, когда он свалится?

Витька подошел к сосне, посмотрел вверх и поплевав на руки, ухватился за нижний сук. Немного погодя, ломая сучья тело упало на землю.

— У него должен быть пистолет, — спустившись вниз, сказал Витька и нагнулся над летчиком. Пистолет оказался под кожаной курткой, на спине. Это был новенький вороненый браунинг с запасной обоймой.

— Найдут у тебя оружие — пиши пропал, — сказал Гошка.

— Лучше, думаешь, выбросить?

— Я бы выбросил.

— Когда сам найдешь пистолет — и выбрасывай, — насмешливо сказал Витька. — А я оставлю.

— Лопаты нет, — сказал Коля. — Надо бы закопать… Человек все-таки.

— Какие они люди, — сплюнул Соля Шепс. — Тебя они не стали бы закапывать.

— Я ветками забросаю, — сказал Коля и стал обламывать с молодых елок зеленые лапы.

Месяц сбоку заглянул в шалаш, и сосновые иголки призрачно засияли. В шалаше было тепло. В одном углу вповалку лежали мальчишки, в другом — Алла с Люсей. У входа звенели комары. И хотя ребята расположились подальше от шоссе, глухой гул моторов явственно доносился сюда. Немецкие части шли и шли на восток.

— Эх, скорее бы к своим попасть… — мечтательно сказал Гошка. — Как началась война, я еще ни разу не выспался как следует!

— Я ничего, высыпаюсь, — зевнул Сашка.

— Нам немцы не давали спать, — сказал Соля. — То прожектором в глаза светят, то палят из автоматов. И так всю ночь.

— Коля, почему наши отступают и отступают? — спросила Алла. — Когда же будет этому конец?

Бэс зашевелился в своем углу, но промолчал.

— Я не верю, что немцы смогут победить, — сказал Витька. — Такого еще в России не бывало.

— А татаро-монгольское иго? — спросил Гошка.

— Тогда вся Россия была поделена на отдельные княжества, — вступила в разговор Люся. — А князья все время ссорились, вот татары и воспользовались… А сейчас все республики — одно целое.

— Вот что значит отличница — все знает! — хохотнул Ладонщиков.

— Вспомните Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года, — сказал Коля Бэс. — Наполеон Москву занял, а русские все равно победили.

— Тогда самолетов не было, — проворчал Гошка. — И на голову людям не падали бомбы.

— Пушки-то были, — сказал Коля.

— Тебе-то что, — усмехнулся Гошка. — Ты немецкий знаешь. Ты с ними поладишь, даже если фашисты победят…

Коля завозился на полу, потом сел. Сквозь ветви шалаша пробился голубоватый свет — и очки заблестели.

— Я не люблю драться, — тихо сказал Бэс. — Но сейчас я бы тебе с удовольствием дал в морду.

В шалаше стало тихо. Все ожидали, что Гошка сейчас вскочит и начнет обзывать Колю разными словами. И может быть, придется их разнимать. Но ничего не произошло. Гошка молчал, и это было совсем на него не похоже. А немного погодя послышался негромкий свист. Гошка старательно свистел носом, делая вид, что спит.

— Ну, чего ты разозлился? — зашептала Люся. — Неужели не видишь, что тебя разыгрывают?

— Не вижу, — сказал Коля и, сняв очки, снова лег.

— Скорее бы наши остановили их, — вздохнула Алла. Засопел по-настоящему Сашка, заснула Люся. Не слышно стало Колю в углу шалаша. Гошка все так же, на одной ноте, свистел носом. Алла приподнялась и шепотом спросила:

— Вить, ты спишь?

— Нет.

— Я хочу с тобой поговорить… Выйдем?

Витька бесшумно выскользнул из шалаша. Вслед за ним — Алла.

Гошка сразу перестал свистеть носом.

Ночь была ясной. Месяц плыл над остроконечными вершинами сосен и елей. Голубовато мерцали звезды. Большая медведица, Малая, далекий-далекий Млечный Путь… Может быть, и по нему движутся в бесконечность громоздкие космические механизмы, о которых писал Герберт Уэллс? Так же грохочут моторы и лязгает металл, как на шоссе, которое не знает покоя ни днем, ни ночью. И так же дико и безжалостно агрессивная цивилизация уничтожает мирные народы и целые миры? Или на других планетах человекоподобные существа более разумны?.. Как бы то ни было, а звезды тихо и мирно светили с неба, как и тысячи лет назад, а истерзанная опаленная огнем земля вздрагивала от мощных разрывов бомб и снарядов, хотя с другой планеты она, наверное, выглядела такой же тихой и мирной, как и мириады других планет и звезд.

Алла и Витька сидели на усыпанном иголками мху под толстой сосной. Тонкий комариный писк перерастал в шмелиное гудение, потом в знакомый прерывистый вой. Без огней прошли в стороне самолеты. На восток. Бомбить наши села и города. Нашу землю.

Голубоватый небесный свет лился сверху вниз по толстой косе девушки. Витька сбоку заглянул ей в глаза и чуть заметно улыбнулся: днем бы он ни за что не осмелился так посмотреть на Аллу.

— Я устала, — сказала Алла. — Мы идем, идем, а конца не видно… И потом, что будет с нами? Где-то под Шуей у меня есть родственники, но я никогда у них не была. Я даже не знаю их адреса.

Алла передернула плечами: ночь, хотя и ясная, но прохладная. Витька подумал, что надо бы поближе придвинуться к ней — теплее будет, но не решился. Но тут Алла сама пододвинулась к нему и прижалась плечом.

Витька боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.

— …он ведь не был трусом, — говорила Алла. — Даже не верится, что это он. Я убеждена, что, не будь мы ему нужны, он бы, не задумываясь, бросил нас и ушел. Он боится остаться один. Знает, что без нас пропадет… Гошка Буянов — гроза Чапаевской улицы… Кто бы мог подумать?..

При чем тут Гошка Буянов? Витька старался уловить смысл. Он не хотел сейчас говорить о Гошке. Витьке хотелось вот так, прижавшись к ней, сидеть рядом и слушать лес.