Марина Райкина - Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь

Достаточно посмотреть кино Ежи Хоффмана, чтобы понять, с кем имеешь дело. «Пан Володыевский», «Потоп» — огромные исторические полотна, за которые слабак ни в жизнь не возьмется, предпочитая ковыряться в собственных рефлексиях на ограниченной территории. Хоффман покоряет огромным масштабом, в котором кипят человеческие страсти, а жизнь предстает такой полнокровной и яркой, что не любить ее невозможно.

Шустрый официант поинтересовался, не желает ли пан еще чего.

— Пива. «Окочим», — попросил Ежи Хоффман. — Попробуй, это очень хорошее пиво.

А официант очень попросил автограф у пана режиссера. Кто-то из посетителей пожелал с Хоффманом запечатлеться на память. Любовь народа к нему пробудил блокбастер «Огнем и мечом».

Статистика картины впечатляет. «Огнем и мечом» — это:

— 118 съемочных дней;

— 130 километров кинопленки;

— 80 объектов;

— 350 актеров;

— 20 тысяч статистов;

— 118 только названных персонажей;

— 250 лошадей (за лошадьми ухаживали более 300 человек. Каждое животное за съемочный день зарабатывало 30 злотых для своего конезавода);

— 200 наездников;

— 6 тысяч предметов реквизита;

— 120 рыцарских доспехов (часть из них — доподлинно историческое, часть заново созданное);

— 1 тысяча специально сшитых костюмов (здесь следует сказать, что некоторые платья главной героини по весу тянули до 40 кг, а по стоимости — до 10 тысяч злотых).

«Огнем и мечом» — производство фильма, его прокат и 4-серийная телеверсия обошлись в 8 миллионов долларов.

«Огнем и мечом» принес Ежи Хоффману счастье и… горе. Он был награжден по-царски и, казалось, потерял все…

— Я одиннадцать лет пробивал «Огнем и мечом», чтобы завершить кинотрилогию, начавшуюся с «Пана Володыевского». Но сначала были проблемы политические — нельзя было говорить всей правды об отношениях Польши и Украины. А когда стало можно, то в Польше на кино не оказалось денег.

Что тут началось! Хоффман с продюсером Ежи Михалюком, с которым к тому времени уже сделал несколько картин, пошли с протянутой рукой по государственным и коммерческим структурам, банкам, частным фирмам. Они живописали достоинства будущей картины и доказывали ее патриотическую направленность. Денег не давал никто. Один банк согласился раскошелиться под залог. И Хоффман заложил квартиру, загородный дом на севере Польши. В ход шло все имущество, и Валентина, не дрогнув, подписывала чеки. К этому времени она серьезно заболела. И жизнь для него пошла по другому счету.

— Сначала ей сделали операцию, но пошли метастазы в позвоночник. Из США известный профессор прислал лекарство, и, не поверишь, через месяц позвоночник очистился. Я к тому времени уже запустился с картиной.

— Простите, но как вы смогли работать, когда самый любимый человек на свете погибал на ваших глазах?

— Никто, ни я, ни Валька, ни наши друзья не верили, что может быть плохо. Через год, когда метастазы сошли, мы поехали отдыхать на Шри-Ланку. Валька выздоравливала. Она была красивой. Такой красивой… И вдруг в один день белки глаз пожелтели, метастазы разрушали печень.

Сколько могла, Валентина оставалась на съемочной площадке. Отлежавшись после очередной химии, она приезжала к Ежи и сидела рядом с ним — всегда с прямой спиной, всегда накрашена и хорошо одета. На минуту Ежи останавливал съемку, подходил к Валентине и клал голову ей на плечо. Так они любили. Без слов.

«Огнем и мечом» жрал деньги, как паровозная топка. Валентина, уже лежа в больнице, снова, не раздумывая, подписывала все чеки и счета под заложенную недвижимость и только говорила: «Снимай». Он снимал, как ошалелый и в размахе работы как будто не ощущал наваливающегося горя. Его он никому не показывал.

Он строил дивизию конников и, как фельдмаршал, запускал ее с правого и левого флангов, заставлял брать приступом стены и топил в «крови» национальной бойни. На историческом фоне он тонко рисовал историю любовного треугольника. Рядом с его режиссерским монитором стояло ведро, быстро наполнявшееся сигаретными бычками. Так много он никогда в жизни не курил. Даже тогда, когда его выпирали из страны.

Он жил с огнем и мечом в сердце. Ему никогда не было так жарко и так больно. Не артистов, а его жгли огнем и кромсали мечом. И он не отбивался. Может, сгореть хотел?

Валентина не дожила до премьеры полтора месяца. Она никогда не увидит лавины успеха, которая обрушилась на ее Ежи. «Огнем и мечом» с феерическим успехом промчался по Польше, молодежь распевала песни из фильма, киногруппу во главе с Хоффманом воеводства рвали на части. Картину купили все страны, где живут поляки, и Ежи устал от бесконечных перелетов из Австралии в Израиль, а оттуда в Германию с обязательной посадкой в Швеции и далее везде… «Огнем и мечом» он посвятил памяти Валентины, а на могильной плите ее высек надпись: «Родителям, научившим меня мечтать. Валентине, не позволившей мне разувериться».

«Огнем и мечом» оказался первым польским суперграмотно выстроенным и просчитанным экономическим кинопроектом, который позволил авторам не лишиться собственности, а приумножить ее. Вернуть банку заем через шесть недель после проката, хорошо заработать и позволить себе не считать деньги.

Кажется, что у него есть все. Но зачем? Он тратит деньги с азартом игрока. Щедрость, свойственная ему всегда, похоже, стала философией жизни — свобода от денег: иметь и тратить.

Ежи Хоффман начал новую картину. Историческую. Другой не хочет. Мелодрамы — не его козыри.

— Знаешь, я предпочитаю любить в жизни, а не на экране. Что ты еще хочешь, детка?

И снова дым, обрушившийся стеной вниз. Судя по всему, он остался хулиганом. Только хулиган стал мудрым. После всего пережитого он продолжает любить жизнь, осчастливливая близких и друзей праздниками. Его загородный дом на северных озерах страны по-прежнему нараспашку, и каждый день за стол садятся не менее 15 человек. Жизнь продолжается.

Если бы пришлось лепить памятник представителям славного эпикурейского рода, то лучшей модели для правдоподобного образа не найти. Он выглядел бы так — господин плотного телосложения, с неотразимой улыбкой, который своими здоровенными ручищами пытается охватить весь мир со всеми его удовольствиями. А плутовское и одновременно открытое выражение лица говорит о том, что он со всеми готов поделиться радостями и удовольствиями, отпущенными человеку природой. Такой могучий Мистер Праздник.

Праздник… с черными провалами безысходной тоски, о которых никто никогда не узнает. Только по ему одному известному поводу он изредка надевает шейный платок густого голубого цвета. И всегда закалывает его серебряной брошью, выполненной в виде буквы «V».