Дмитрий Жуков - Бранислав Нушич

— Уверяю вас, сударыня, вы сможете стать светской дамой, дамой высшего общества, ин фам ди монд, только играя в бридж, куря и имея любовника…

И, наконец, она решает, что муж дочери, мелкий чиновничек и порядочный прохвост Чеда, не пара ее дочери. Уверившись в собственном могуществе, она собирается выдать замужнее чадо за почетного консула Никарагуа, а в миру — богатого торговца кожами Тодоровича.

Намечается сплав комедии характеров и комедии нравов. Но Нушич не был бы Нушичем, если бы все это не вписывалось органично в комедию положений.

Мастер сюжета начинает плести интригу.

Госпожа министерша сообщает зятю, что отныне «он освобождается от должности» мужа ее дочери. Но дочь не соглашается расходиться со своим супругом. Она его любит и расстанется с ним только в том случае, если он ей изменит. Ах так! У госпожи Живки готов план. Она подговаривает служанку завлечь к себе в комнату зятя Чеду и заставить его снять пиджак, Далее события развиваются в головокружительном темпе. Зять перехватывает розовое надушенное письмо, которое пишет по добровольно взятой на себя обязанности «любовник»-дипломат, и случайно встречается с женихом своей жены «почетным консулом Никарагуа». Выдав себя за дядю собственной жены, он выведывает план госпожи Живки, а потом, напугав жениха своей жены рассказом, будто бы муж, то есть он сам, купил револьвер и ищет соперника, вталкивает торговца кожами в комнату служанки. Госпожа министерша получает известие, что мышь в мышеловке, вызывает полицию для составления акта и… в присутствии многочисленных свидетелей и дочери находит там не зятя, а человека, которого прочит в мужья своей дочери, да еще без пиджака, потому что в комнате специально жарко натопили.

На другой же день газеты делают скандал достоянием города. Госпожа министерша получает отставку у «любовника», а господин министр — у короля.

Живка уже успела перевести зятя, который всю ее «судьбу измолол, как мясо для фарша», в провинцию, и он уезжает туда с ее дочерью. Экс-министерша в отчаянии, рухнуло все — персональные экипажи, поездки в салон-вагонах на курорты, и все из-за этого пентюха-мужа, который почему-то подал в отставку. Теперь ей не нужно «соблюдать хороший тон», и она сочно честит всех, включая хохочущую публику. Ничего, не сегодня-завтра она снова будет министершей.

Нушич нередко писал роли, имея в виду определенных актеров. Теперь он тоже заранее решил, что роль Живки должна играть знаменитая актриса Жанка Стокич. Он словно воочию видел Жанку, слышал ее интонации, когда писал пьесу.

Как и «Дядюшка» Илья Станоевич, она была любимицей театральной публики. Как и он, актриса училась у жизни, выхватывала свои типы прямо из белградской среды, перенося их с улицы на сцену. К тому времени, когда ей досталась роль госпожи министерши, Жанка уже около тридцати лет выступала на подмостках.

О жизни Жанки Стокич известно немногое. Не сохранилось ни дат, ни точных сведений о происхождении этой замечательной актрисы, яростной картежницы и прожигательницы жизни. По рассказам, детство она провела в доме попа-расстриги Санды, который взял ее мать-вдову к себе «экономкой». Крестьянка прибилась к попу, когда ее дочке Живане было всего пять лет. Годами девочка наблюдала дикие сцены пьяного разгула, азартной игры, неистовых драк и примирений между попом и его сожительницей, пока в четырнадцать лет не вышла замуж за портного из города Заечара. Очень скоро она исчезла из дому. Портной нашел ее у актера бродячей труппы, гостившей в городе, и привел домой, основательно измолотив по дороге. Жанка бежала во второй раз, как только в город прибыла новая труппа. Теперь уже она нашла более стойкого покровителя — «первого любовника» труппы Ацу Руцовича. Она стирала любовнику белье, а он учил ее актерскому мастерству. Вскоре ей пришлось подменить заболевшую актрису. Это было в 1902-м. Муж-портной ходил вокруг театра и требовал выдачи беглянки, но Жанка, насмотревшись мелодрам с громкими тирадами в защиту бедных сирот от жестоких угнетателей, верила, что труппа не даст ее в обиду. Не дал ее в обиду актер, серьезно влюбившийся в страстную, порывистую Жанку. Они вместе перешли в другую труппу. И начались скитания по театрам с новыми ее спутниками, которые, едва успев вкусить рай Жанкиной страсти, получали отставку…

В 1911 году она поступила в белградский Народный театр и там, вероятно, познакомилась с Нушичем. Жанка не была универсальной актрисой. Лучше всего ей удавалось играть в комедиях Мольера и Нушича. Разучивая и репетируя роль, обычно она сама интуитивно находила интонации и жесты. И никогда не ошибалась. Но если режиссер настаивал на своей интерпретации, а она не понимала его или была не согласна с ним, актриса приходила в состояние нервной неуравновешенности и терялась. В отличие от актеров, которые больше доверяют разуму, чем чутью, и способны весело болтать перед выходом на сцену, Жанка всякий раз, хотя бы и в пятидесятый, так бывала взвинчена, что никто не осмеливался заговорить с ней.

На генеральной репетиции «Госпожи министерши» Жанка не понравилась Нушичу. Роль была написана для нее, но чувствовалось, что актрисе что-то мешает. Она как-то тушевалась, держалась на сцене деревянно. Драматург мгновенно догадался, что на репетициях ее «ломали».

Первый постановщик «Госпожи министерши» Йосип Кулунджич писал: «Нушич относился к людям доброжелательно и доверял им. Он не любил вмешиваться в работу режиссера. Он даже не присутствовал на репетициях, а на генеральной репетиции молчал, не делал замечаний. Сначала это казалось очень неприятным. Даже после премьеры он ничего не говорил. Только раз, после особенно успешного спектакля, он подошел ко мне, пожал руку и сказал: „Я верил в вас!“»

Предчувствуя провал, Ага по возвращении домой тотчас попросил дочь сходить к Жанке и убедить ее, чтобы она играла так, как хочет, а не так, как ее заставляют. Пусть никого не слушает.

Гите долго не открывали дверь квартиры. Наконец она увидела Жанку, хмурую, злую.

— Чего тебе? Сказать хочешь. Ничего не хочу слышать. Садись, пей кофе и уходи.

Разговора не получилось.

Тревога Аги все росла. Нервозность Жанки тоже. Пока не поднялся занавес, она непрерывно чесала руки, раздирая их до крови.

Но вот первая реплика:

«Живка (стоит у стола, на шее у нее висит сантиметр, в руке большие ножницы; приложив ножницы к губам, задумалась, глядя на брюки). Смотрю, как бы скроить, чтобы обойти вот это протертое место».

Жанка произнесла эту реплику не сразу. Холодок ножниц у губ успокоил ее. Фраза получилась сочной. Родилась Живка — рачительная хозяйка, а к концу первого акта — темпераментная министерша.