Александр Мацкин - Орленев

лось, а иногда он срывался и в запальчивости прямо со сцены

обращался к зрительному залу, требуя порядка, а то и вовсе

прекращал игру.

В хронике «Театра и искусства» запечатлено немало таких

случаев. Вот один из ранних и сравнительно мирных. Корреспон¬

дент из Вологды сообщает об инциденте, который произошел

у них в театре на спектакле «Братья Карамазовы»: «Во время

монолога г. Орленева многие из публики, страдающие по состоя¬

нию погоды разпыми бронхитами и катарами горла, стали каш-

лить. г. Орленев обиделся и приказал опустить занавес», потому

что в шуме терялся его голос. После некоторого перерыва спек¬

такль возобновился, и «добрая публика», сообщает корреспон¬

дент, простила гастролеру его нервпую выходку и даже аплоди¬

ровала30. Год спустя Орленев уже серьезно поссорился с ауди¬

торией. На одном из спектаклей в Николаеве, «возмущенный

смехом райка» во время трагического монолога, он, презрев теат¬

ральную иллюзию, на общеупотребительном языке обругал молод¬

чиков, потерявших всякую узду31. Эффект игры был испорчен,

но поступить иначе он не мог. Похожие случаи были в Мелито¬

поле и некоторых других городах. Орленев с болезненностью от¬

носился к этим скандальным выходкам публики: это был удар не

только по его самолюбию, но и поношение того святого дела, ко¬

торому он служил.

Столкновения с мещанством из среды интеллигенции или вы¬

сокопоставленного чиновничества не всегда принимали такой от¬

крытый характер. Случалось, какой-нибудь губернатор делал ему

внушение, что репертуар у него мрачный, тенденциозный и пе

укрепляет у зрителей вкуса к жизни; если он хочет ездить к ним

в будущем на гастроли, пусть об этом задумается! Выслушивать

распеканье было тошно, но, поскольку административные санкции

отсюда еще не следовали, Орленев относился к этим наставлениям

довольно-таки безучастно. Большие огорчения ему приносило ме¬

щанство просвещенное, всячески раздувавшее миф о его привер¬

женности к душевной патологии. Это действительно была самая

уязвимая его точка, болезнь духа занимала большое место в твор¬

честве Орленева, и тому есть объяснение и в особенностях его

биографии и в характере его времени, о чем уже много говори¬

лось в нашей книге. Но нелепо и оскорбительно думать, будто

только болезнью духа исчерпывается содержание его искусства.

Интеллигентное мещанство, оберегая свой покой, в заведомо при¬

страстной газетной критике и в стоустой молве очернило Орле¬

нева как неврастеника, неспособного справиться со своими неду¬

гами, искусство которого безнадежно замкнулось в границах кли¬

ники. Он отбивался от этой молвы, но не всегда успешно. ..

Такой горестно нелегкой была жизнь Орленева в первые, по

внешним признакам безмятежные годы гастролерства.

В эти первые годы нового века на путях странствий Орленева

часто возникала Ялта. Он едет из Пензы в Астрахань и почему-то

оказывается в Крыму. Он отправляется по своему излюбленному

гастрольному маршруту по городам юга и юго-запада, начиная

с Одессы и кончая Черниговом, и тоже не минует Ялты. Чаще

он бывает здесь ранней осенью, в начале сезона, когда на улицах

курортного города, славившегося благоустройством, красотами

природы и целебным климатом, можно было встретить знамени¬

тых людей русского искусства — Горького, Ермолову, Леонида

Андреева, Бунина, Немировича-Данченко, Рахманинова — и ря¬

дом с ними пеструю разноликую толпу: адвокатов с громкими

именами и скромных земских деятелей из глубин России, универ¬

ситетских профессоров и быстро завязывающих знакомство шу¬

леров, отставных генералов и столичных кокоток; это была шум¬

ная и нарядная Ялта «Дамы с собачкой», за фасадом которой ра¬

зыгрывались невидимые трагедии.

Гораздо реже Орленев приезжал в Ялту в глухое время года,

в зимние месяцы, когда здесь помимо местных жителей остава¬

лись только тяжелые легочные больные (и лечащие их врачи) и,

по словам Чехова, пе было ни дворян, ни мещан, потому что «пе¬

ред бациллой все равны», и эта бессословность составляла неко¬

торое достоинство маленького провинциального, но уже захвачен¬

ного строительной горячкой южного города. Иногда приезды

Павла Николаевича в Ялту были молниеносны, день-два, он тра¬

тил на дорогу гораздо больше времени, чем проводил здесь,

а иногда эти посещения затягивались на недели, как это было

осенью 1901 года.

В письмах А. П. Чехова к О. Л. Книппер с 25 августа по

10 сентября 1901 года Орленев по разным поводам упоминается

шесть раз. По каким же поводам? Письмо первое (25 августа) —

это простое уведомление, регистрация факта: в Ялту приехал

Орленев и вместе с Дорошевичем обедал у Чеховых. Второе

(27 августа) — к Чехову «ходит много приезжего народа», среди

сегодняшних посетителей он называет Орленева и адвоката Ка-

рабчевского. Третье (28 августа) — на этот раз роли меняются:

Чехов был в гостях у Орленева, познакомился с Левентон (Нази¬

мовой) ; попутно мы узнаем, что «она живет с ним на одной квар¬

тире». Четвертое (после некоторой паузы — 5 сентября) — Чехов

не совсем здоров, у него болит спина, болят руки, настроение не¬

важное, и, несмотря на это, он «неистово хлопочет» насчет спек¬

такля в пользу Благотворительного общества; уже известна про¬

грамма вечера: «Будет играть Орленев, будет петь цыганка Варя

Панина, которая теперь здесь». Пятое (7 сентября) — только

беглое упоминание — «сейчас был у меня Орленев». И, наконец,

шестое и последнее (10 сентября) — Орленев все еще в Ялте и

«сейчас приходил ко мне» 1. Через три с лишним месяца, в декабре

1901 года, он опять приедет в Ялту, теперь на короткие гастроли,

и опять навестит Чехова, о чем Антон Павлович тотчас же сооб¬

щит жене в очередном письме (20 декабря).

Эта расписанная по дням хроника, как мне кажется, может

объяснить, почему, круто ломая маршруты, Орленев так часто

приезжал в Ялту; здесь, когда позволяли обстоятельства, подолгу

гостила у родных Алла Назимова и здесь поселился Чехов, кото¬

рого он считал самым замечательным из встретившихся ему

в жизни людей.

Чехов принимает Орленева с радушием, ему нравится нена¬

вязчивый юмор актера, его бескорыстность и общительность: оп

не только хорошо говорит о себе и о своих скитаниях, он хорошо

слушает других, что у таких завзятых рассказчиков редкость.