Татьяна Москвина - Культурный разговор

У Кинчева много рок-н-роллов о рок-н-ролле, начиная, наверное, с уморительного «Плохого рок-н-ролла»:

Похоже, его занимает такая рефлексия (и, заметим, кинчевские рок-н-роллы о рок-н-ролле – ироничные, забавные, даже смешные), но музыкальная форма по имени «рок» для него – форма жизни духа. Она состоит из абсолютной свободы, когда никакая власть не признается (позднее Кинчев уточнил – кроме Бога, но Бог ему никак не мешает ни в чем); из соединения «я» с «мы» (где гордое «я» властно переливается в бесформенно рыщущее «мы»), из непрестанного горения и борения в союзе с ветхими стихиями Земли, Воды, Огня и Воздуха…

(В нашем языке «рок» имеет значение «фатума», «судьбы», грозной и неподвластной человеку силы, – в английском такого значения нет, и rock по-английски всего лишь «скала».)

Кто-то в пути уже давно, счет, возможно, не на века, а на тысячелетия, но именно сейчас, сегодня, в наше время кто-то решился на новую «битву в пути», сделал отчаянный рывок. Нам же советовали: спасись сам, вокруг тебя все спасутся. Легко сказать!

Люди поют себе и поют. Зарабатывают деньги, радуют публику. А тут что-то беззаконное и нереальное: человек идет на сцену, как в бой за свободу. Нагруженный целями и значениями. Если бы он был хоть чуточку менее талантлив, его бы засмеяли – однако никто не смеялся…

К середине девяностых «Костя» разлетелся до черты, за которой мы рисковали его потерять. Нелишне напомнить, что он не знал (не знает и сейчас) проходных, халтурных концертов: выкладывается полностью, отказывает голос – дохрипывает душой, и никаких внеположных творчеству целей не имеет. (Намолотить, скажем, на дом в Испании, да хоть бы в Болгарии, где фамилия его деда, Кинчев, – уважаемая и почтенная, мне говорили, «Кинчевы держат Варну»… за десятилетия концертирования построил всего лишь домик в Лужской области, где живет по полгода и исключительно удачлив в ловле рыбы, а кто б сомневался…)

Его демонический театр сиял в ту пору полным блеском силы. Все было оформлено: красно-черная символика, армия поклонников, сценические движения с этой знаменитой отставленной полусогнутой ногой, которой он отбивал ритм восхищенных криков зрителей, гримасы, то лукавые, то высокомерные, обжигающие глаза, которые, казалось, плавали отдельно от лица, пристально смотря в глаза каждому из публики. «Я пришел помешать тебе спать!» Но освобождение произошло, и миссия как будто закончилась. Кинчев упивался свободой, но она уже оборачивалась очередным русским беспределом, лихорадкой, безумием. «Жги да гуляй!»

В общем-то, по-честному если, надо было или уходить, или оставаться – но уже иначе. Он и сделал по-честному – и ушел, и остался. Тот Костя, восьмидесятых-девяностых, ушел, и нынче Кинчев в концертах, когда поет прежние песни, как бы вспоминает сам себя прежнего, причем не без дистанции – и явился новый Костя. «Смирись, гордый человек». Почему-то я после этой знаменитой фразы всегда вспоминаю менее знаменитую, но чем-то схожую в интонации – «Пустите доброго человека, а не то он выломает дверь» (Бармалей Быкова в «Айболите-66»).

Не то чтобы «новый» Кинчев, с «Небом славян» и «Мы православные», мне не нравился. Чисто проповеднических песен у него немного, и в условиях тотального хаоса в головах они закономерны и скорее полезны. С чего бы мне возражать? Я и сама православная, правда, подтверждать в хоре свое вероисповедание не тянет. У каждого свой Бог, в конце концов, у меня вот он с лицом А.Н.Островского, то есть, объясняю, я настолько неисправимый великоросс, что даже не чувствую никакой угрозы ниоткуда, напрочь не воспринимаю никаких злоумышляющих басурман. Даже если воочию вижу – всерьез не принимаю. Если мы престол света, наши враги сами как-нибудь испарятся. Хуже, если мы не престол света – но тогда с кем воевать-то? А?

В кинчевском смирении явно проступало могучее усилие, раскаяние бунтовщика, искреннее, даже душераздирающее «прошение о помиловании». Странно, да? Талантливейший артист, с абсолютной сценичностью, ничем не запятнанный, никаким участием в шайках-лейках, кристалл, можно сказать, – в чем ему каяться, за что просить помилования?

Полноте, воскликнем мы в стиле ФМД, – да он ли каялся?

Однажды (дело было на «Радио Культура») Константин рассказал мне, что в детстве видел себя как-то странно, точно со стороны, – будто он висит или летает над миром, смотрит вниз, там все маленькие. То есть за пареньком присматривали давно, если вообще не украли его сразу, прямо из колыбели, подложив своего кого-то.

пел он в притворном испуге в комическом «Соковыжимателе». Но проговаривается, «кто он такой» (смягчим: его лирический герой), наш человек- rock почти что на каждом шагу.

Вот, скажем, недавняя песня про «ангела с обожженным крылом». Где ж это ангел мог так неосторожно обжечься? Небесный огонь, как мы знаем, не жжет. Куда его на фиг занесло тогда? Также мы знаем обрывки и краешки давних-давних преданий о тех, кто свалился… нет, не с Луны, как поет Кинчев в одной песне, а покруче. Кто-то гордый, с группой товарищей… тогда-то им крылышки-то и опалило…

«Небо» – о нем Кинчев поет чаще всего, страстнее всего, с особой тоской и надеждой, как не могут петь «насельники рая» и как не поют обыкновенные люди, для которых «солнце» и «небо» – отличный повод, чтобы поехать с девчонкой на пикник. Это древняя тоска Падших и Ушедших, это надежда гордых изгнанников на прощение и возвращение…

Впрочем, случаются оазисы блаженного покоя. В мрачно-драгоценной твердыне сочиненных Кинчевым песен есть вкрапления чистой и светлой лирики – лучшие из них, на мой вкус, «Осеннее солнце» и «Лодка» (на стихи китайского поэта Су Ши). Это утонченное переживание своего растворения в природе, безмятежного единения с ней, притом с непременным и всем известным условием такого счастья – отсутствием других людей.

Их, людей, и так в песнях «Алисы» негусто, то есть их там и не бывает. Есть «я» и «мы», а отдельные какие-нибудь лица в мистерии индивидуально-общего движения неуместны. На равных правах с героем в лирическом диалоге оказываются разве что Природа и Родина, и лирическая ересь столетней давности рискует повториться сызнова («О Русь моя! Жена моя!»).