Джон Гришэм - Король сделки

— Когда он его подписал? — спросил Сэмюэл.

— Около трех часов назад.

— Мы показали вам все, — сказал Ноланд, обращаясь к Клею.

— Сомневаюсь. В деле произведены изъятия, это видно.

— Там все слишком гладко, — добавил Жермен, решившись наконец прийти на помощь коллеге.

— Мы не собираемся применять силу, — заметил более дородный из копов, не оставляя никаких сомнений в том, что в случае необходимости сила будет применена незамедлительно. — Так с чего начнем?

— Медицинские заключения разглашению не подлежат, — заявил Сэмюэл. — Это, как известно, врачебная тайна.

Аргумент был немного неуместен.

— Хранить тайну обязан врач, но не пациент, — внес ясность Клей. — А у меня имеется разрешение с отказом от каких бы то ни было претензий, подписанное Текилой Уотсоном и дающее мне право ознакомиться со всеми касающимися его документами, в том числе медицинскими.

Они начали с темной комнаты, уставленной разнокалиберными шкафами, вытянувшимися вдоль стен. Через несколько минут после начала обыска Тэлмадж Экс и Сэмюэл исчезли и напряжение начало спадать. Полицейские уселись на стулья и благосклонно приняли предложение секретарши принести им кофе. Джентльменам из Бюро государственных защитников она угощение предложить не соизволила.

Проработав почти час, они не нашли ничего существенного. Клей и Жермен оставили Родни продолжать поиски, а сами отправились в «Клин-Стритс» в сопровождении других копов.

Рейд выглядел точно так же: два адвоката вошли в приемную в сопровождении двух полицейских. Директрису вытащили с какого-то совещания. Она прочла постановление, пробормотала, что знакома с судьей Шекманом и поговорит с ним позже, была очень раздражена, но не стала оспаривать документ, содержавший те же предписания, только относящиеся к Уошеду Портеру.

— В этом не было никакой необходимости, — сказала она Клею. — Мы всегда идем навстречу адвокатам.

— А я слышал другое, — возразил Жермен. «Клин-Стритс» действительно имел репутацию заведения, чинящего препятствия адвокатам из БГЗ даже по самым ничтожным поводам.

Когда директриса закончила второй раз читать предписание, один из полицейских сказал:

— Мы не собираемся торчать здесь целый день.

Чиновница повела всех в большой кабинет, прихватив с собой помощника, который начал выкладывать на стол папки.

— Когда мы получим их обратно? — спросила директриса.

— Когда мы с ними ознакомимся, — ответил Жермен.

— А где они будут храниться?

— В Бюро государственных защитников, под замком.

Их роман начался в баре «У Эйба». Ребекка с двумя подружками сидела за столиком в отдельной кабинке, когда Клей заметил ее, направляясь в туалет. Их взгляды встретились, и он задержался на долю секунды, решая, что делать дальше. Вскоре подружки куда-то исчезли. Клей бросил своих собутыльников и присоединился к Ребекке. Они часа два просидели в баре, болтая без умолку. Первое свидание состоялось на следующий вечер. Близки они стали через неделю. С родителями она не знакомила его два месяца.

Теперь, четыре года спустя, их отношения утратили свежесть новизны, и ей хотелось двинуться дальше. Завершить роман, начавшийся в баре «У Эйба», казалось естественным там же.

Клей приехал первым и ожидал подругу у стойки, окруженный со всех сторон парнями, потягивавшими напитки. Они разговаривали громко, быстро и все сразу о жизненно важных делах, коим только что посвятили несколько долгих часов. Клей любил округ Колумбия и ненавидел. Он любил историю края, пропитанного мощной энергетикой, его статус центра важных событий. Ближайшая к Клею компания горячо обсуждала законопроект о вторичном использовании сточных вод в районе Центральных равнин.

Бар «У Эйба» был не чем иным, как «поилкой», стратегически удобно расположенной возле Капитолийского холма, чтобы перехватывать толпы жаждущих, направлявшихся после работы в свои пригороды. Здесь толклось немало потрясающих женщин, одетых с иголочки. Многие приходили сюда поохотиться, и Клей поймал на себе несколько заинтересованных взглядов.

Появилась Ребекка, подавленная, решительная и холодная. Они уединились в свободной кабинке и в предчувствии тяжкой схватки заказали крепкие напитки. Клей задал несколько ничего не значащих вопросов о слушаниях в подкомитете, которые, судя по сообщению в «Пост», начались без всяких фанфар. Принесли бокалы, к которым они без промедления приложились.

— Я говорила с отцом, — начала Ребекка.

— Я тоже.

— Почему ты меня не предупредил, что не собираешься принимать ричмондское предложение?

— А почему ты не предупредила меня, что твой папаша дергает за веревочки, чтобы добыть для меня это место?

— Все же тебе следовало сначала сообщить о своем решении мне.

— Кажется, я и так ясно дал понять.

— С тобой ничего не бывает ясно заранее.

Оба выпили.

— Твой отец назвал меня неудачником. Это мнение всей вашей семьи?

— На данный момент да.

— Ты тоже его разделяешь?

— У меня есть кое-какие сомнения. Кто-нибудь должен мыслить здраво…

В их романе был один существенный интервал, как минимум досадный срыв. Около года назад и он, и она решили притормозить и, оставаясь добрыми друзьями, оглядеться вокруг, быть может, даже проверить, нет ли на горизонте кого-нибудь еще. Временный разрыв спровоцировала Барб. Как Клей выяснил позже, в тот момент в клубе «Потомак» объявился очень богатый молодой человек, только что потерявший жену, скончавшуюся от рака яичника. Беннет оказался близким другом семьи и так далее и тому подобное. Они с Барб расставили ловушку, но вдовец учуял опасность. Пообщавшись месяц с четой Ван Хорн, парень купил себе дом в Вайоминге.

Новое охлаждение, однако, грозило обернуться куда более серьезной бедой. Почти наверняка оно вело к окончательному разрыву. Заказав новую порцию спиртного, Клей дал себе клятву: что бы ни случилось, ни при каких обстоятельствах не говорить ничего, способного обидеть Ребекку. Она при желании могла бить даже ниже пояса. Он — нет.

— Чего ты хочешь, Ребекка?

— Не знаю.

— Нет, знаешь. Хочешь порвать со мной?

— Наверное, — ответила она, и ее глаза увлажнились.

— У тебя есть кто-нибудь другой?

— Нет.

«Пока нет. Дай Барб и Беннету всего несколько дней».

— Дело в том, Клей, что ты никуда не двигаешься, — мягко сказала она. — Ты умен, талантлив, но у тебя нет честолюбия.

— Ха, приятно узнать, что я снова умен и талантлив. Несколько часов назад я был неудачником.

— Хочешь все обратить в шутку?

— Почему бы нет? Почему бы не посмеяться? Все ведь кончено, давай честно признаемся в этом. Мы любим друг друга, но я неудачник, который никуда не двигается. Это твоя проблема. Моя заключается в твоих родителях. Они сожрут любого бедолагу, который на тебе женится.