Джон Гришэм - Завещание

Втроем — Нейт, Жеви и их индеец — они провели два часа под деревом на опушке леса в ожидании Рейчел, наблюдая за деревенской жизнью.

Их приятеля-индейца португальскому выучили Куперы, чета миссионеров, которая работала здесь до Рейчел. Знал он также и несколько английских слов, которые время от времени проверял на Нейте. Куперы были первыми белыми людьми, которых увидели ипики. Миссис Купер умерла от малярии, а мистер Купер уехал туда, откуда приехал.

Мужчины охотятся или ловят рыбу, объяснял гостям молодой индеец, а кто помоложе — слоняются, ищут своих девчонок. Женщины трудились в поте лица — готовили, пекли, стирали, присматривали за детьми. Но все делалось очень неторопливо. Если к югу от экватора время текло медленнее, то здесь, у ипиков, его вообще не существовало.

Двери хижин были постоянно открыты, дети бегали из одной в другую. Девушки, пока их матери хлопотали у огня, сидели в тени и придумывали себе прически.

Все были одержимы чистотой. С центральной площадки грязь выметали соломенными метлами. Пространство вокруг хижин содержалось в идеальном порядке. Женщины и дети мылись в реке три раза в день; мужчины — дважды, и всегда отдельно от женщин. Все ходили голыми, но определенные ритуалы соблюдали.

Позднее, в середине дня, мужчины собрались возле мужского дома — одного из двух прямоугольных строений в центре овальной площади. Некоторое время они занимались своими волосами — стригли и расчесывали их, потом начали бороться. Разбившись на пары, они становились лицом друг к другу, соприкасаясь пальцами ног. Задача состояла в том, чтобы бросить противника на землю. Игра велась строго по правилам, а после поединка противники непременно улыбались друг другу. Вождь разрешал все споры. Стоя в дверях своих хижин, женщины наблюдали за состязаниями без особого интереса — просто потому, что так было положено. Мальчишки подражали отцам.

А Нейт, сидя на поленнице под деревом, смотрел на происходящее словно бы из другого века и опять удивлялся тому, куда же забросила его судьба.

Мало кто из индейцев, столпившихся вокруг Нейта, знал, что девочку зовут Айеш, она была всего лишь ребенком и жила в другой деревне.

Однако всем было известно, что девочку укусила змея. Весь день они судачили об этом и на всякий случай своих детей держали при себе.

Ближе к обеду пронесся слух, что девочка умерла. Прибежал запыхавшийся гонец, который передал сообщение вождю, и оно в считанные минуты облетело все хижины.

Матери еще ближе притянули к себе детей.

Обед продолжался, пока на главной тропе не было замечено какое-то движение. Это возвращались Рейчел с Лако, мальчиками и несколькими мужчинами, помогавшими ей весь день. Как только она вступила в деревню, все прекратили есть, притихли и встали. Когда она проходила мимо хижин, индейцы почтительно кланялись. Некоторым Рейчел улыбалась, с другими тихо перебрасывалась парой слов, возле вождя она остановилась, что-то рассказала ему, после чего двинулась дальше, к своему домику, в сопровождении Лако, который стал заметно сильнее прихрамывать.

Мимо дерева, под которым полдня просидели Нейт, Жеви и «их» индеец, она прошла, казалось, вовсе не заметив их, во всяком случае, не глядя в их сторону. Рейчел была усталой, опечаленной, и ей хотелось поскорее очутиться в своей хижине.

— Теперь что будем делать? — спросил Нейт у Жеви. Тот перевел вопрос на португальский.

— Ждать, — последовал ответ индейца.

— Как интересно, — съязвил Нейт.

Лако пришел за ними, когда солнце уже садилось за горы.

Жеви с охранником остались доедать обед. Нейт последовал за мальчиком по тропинке к жилищу Рейчел. Та стояла в дверях, вытирая лицо полотенцем. Волосы у нее были мокрыми. Она успела переодеться.

— Добрый вечер, мистер О'Рейли, — сказала она ровным, четким голосом, не выдававшим никаких чувств.

— Привет, Рейчел. Прошу вас, называйте меня Нейтом.

— Садитесь вон там, Нейт. — Она указала на низкий пень, очень похожий на тот, на котором он просидел последние шесть часов. Он опустился на онемевшие от долгой неподвижности ягодицы и мягко сказал:

— Мне очень жаль, что с девочкой случилось такое несчастье.

— Ее призвал к себе Бог.

— Но ее бедных родителей он не призвал.

— Да. Они горюют. Это очень печально.

Она опустилась на порожек, сложив руки на коленях и печально глядя вдаль. Мальчик нес сторожевую службу у росшего неподалеку дерева, почти невидимый в его тени.

— Я бы пригласила вас в дом, — сказала Рейчел, — но здесь это не принято.

— Тут тоже неплохо.

— В это время суток в доме наедине могут оставаться только семейные пары. Таков обычай.

— Ничего не имею против.

— Вы голодны? — спросила она.

— А вы?

— Нет. Но я вообще мало ем.

— Обо мне не беспокойтесь. Нам важно поговорить.

— Простите, что сегодня так получилось. Уверена, вы меня поймете.

— Разумеется, — кивнул Нейт.

— Если хотите, у меня есть маниока и сок.

— Нет, спасибо, я действительно ничего не хочу.

— Что вы сегодня делали?

— О, мы встречались с вождем, он угостил нас завтраком, потом смотались в первую деревню, повозились с лодкой, вернулись на ней сюда, натянули палатку позади хижины вождя и принялись ждать вас.

— Вы понравились вождю?

— Очевидно, да. Он хочет, чтобы мы остались.

— А что вы думаете о моих подопечных?

— Они все голые.

— Так они ходят испокон веку.

— Сколько времени требуется, чтобы к этому привыкнуть?

— Не знаю. Несколько лет. Постепенно перестаешь замечать. Все проходит. Года три я страшно тосковала по дому, еще и сейчас бывают моменты, когда мне, например, безумно хочется поводить машину, съесть пиццу, посмотреть хороший фильм.

— Я пока даже представить себе этого не могу.

— Все дело в призвании. Я осознала себя как христианка в четырнадцать лет и уже тогда была уверена, что Господь предначертал мне быть миссионеркой. Где — этого я точно не знала, но полностью доверилась Его воле.

— И местечко Он подобрал вам у черта на рогах.

— Я получаю огромное удовольствие, слушая вашу английскую речь, но очень прошу вас не ругаться.

— Простите. Теперь мы можем поговорить о Трое?

Тень стремительно окутывала землю. Их разделяло футов десять, и они еще различали друг друга, но очень скоро темнота грозила разделить их непроницаемой стеной.

— Хорошо, — нехотя, с усталым видом согласилась Рейчел.

— У Троя были три жены и шестеро детей — по крайней мере тех, о ком мы знаем. Вы явились, разумеется, сюрпризом. Остальных шестерых он не любил, а вы, судя по всему, были ему милы. Им он не оставил практически ничего, распорядился только заплатить их долги. Все остальное завещал Рейчел Лейн, рожденной вне брака второго ноября пятьдесят четвертого года в Католическом госпитале Нового Орлеана от женщины по имени Эвелин Каннингэм, ныне покойной. Рейчел — это вы.