Лев Пучков - Дело чести

Ara! Задергался, груздь! Зашевелился! Груздь – это такой хитрый гриб: он не хочет в кадушку, а потому прячется под землей. Надо быть очень опытным грибником, чтобы обнаружить его и отправить в корзину. Ваш покорный слуга – грибник еще тот. Так что напрасно Гасан жжет калории, пытаясь изменить ход событий. А насчет этих пресловутых «спецслужб» мы в кypce, недаром трудились определенный срок под руководством дяди Толи Шведова – настоящего профи без скидок на условия и обстоятельства. Мы в курсе, что каждый сотрудник СНБ зорко следит за соседом по кабинету; двое в одном кабинете подслушивают соседние апартаменты; отдел № 1 пасет отдел № 2, и так далее – старый принцип советской поры «чем громче стук, тем круче рост» остался и по сей день незыблемым постулатом функционирования гэбэшной системы. Так что, Гасан, держи залипуху № 2:

– Конечно, дорогой! Давай встретимся. Сейчас я подскачу к тебе – минут через сорок-сорок пять. У меня с собой и записи есть, и кассеты… Ты мне пропуск закажи, а то наше удостоверение у вас не подходит…

– Погоди, погоди! – отчаянно воскликнул Гасан. – Ну какой ты нетерпеливый, Мага, я прямо не знаю! Ко мне нельзя сейчас, я это… занят. Страшно занят – работы невпроворот. Давай встретимся где-нибудь после работы. Тебе где удобно?

– Да мне в принципе все равно, – равнодушным голосом ответил я, внутренне хохоча от радости – все получилось, как задумал. – Ну, если хочешь, давай где-нибудь… э-э-э… давай в кафе возле Бесланского моста. Это как раз от меня недалеко, и там народу немного. Во сколько ты освободишься?

– Точно не знаю – работы много, – сокрушенно вздохнул Гасан. – Давай так сделаем: ты в двадцать один ноль-ноль выходи из кафе и иди потихоньку в сторону автобазы. Там как раз ходьбы минут пятнадцать – я тебя подберу. Я буду на вишневой «девятке» – номер четыреста пятьдесят семь. Идет?

– Ну ты и конспиратор, Гасан! – насмешливо пробормотал я. – В родном городе в прятки с кем-то играешь… Ладно, идет. В девять вечера я буду гулять от Бесланского моста до автобазы.

– И это… в это время будет темно, а фонарей там нет… – извиняющимся тоном начал Гасан. – Ты в чем одет будешь, Мага? А то я буду тормозить всех прохожих – людей пугать!

«А прохожих в это время между мостом и автобазой буде^т бессчетное количество! – язвительно подумал я. – В этом глухом местечке уже с первыми сумерками жизнь замирает – только патруль на БТР может прокатиться, и то – на повышенной скорости!» Однако делиться своими умозаключениями с Гасаном не счел нужным и сообщил:

– Я буду в черной куртке с капюшоном. Так-так… Ну и вот еще что: в левой руке у меня будет фонарик.

– Ну ладно – в левой так в левой, – с каким-то облегчением сказал мой собеседник. – До вечера…

Аккуратно положив трубку на рычаги, я вытащил шарик изо рта, посмотрел на часы и прислушался. Стрелки поддельного «Ориента» фиксировали семнадцать тридцать шесть. В коридоре было тихо. Мы общались с любезным Гасаном не так уж много времени, чтобы «слухачи» успели отреагировать как положено и передать кому надо информацию, а если и успели, значит, система теряет в весе: вспомогательные структуры работают из рук вон. Никто не бежит сломя голову, чтобы отловить вредного звонаря и познакомиться с ним поближе во благо борьбы с пресловутыми вражескими спецслужбами.

Выбравшись через окно на карниз, я плотно притворил за собой створки и приставными шажками пошел вправо, непрерывно наблюдая за двором гостиницы. Немногочисленная публика место имела, но на город уже успела опуститься полноценная мгла, фонари в гостиничном дворе светили на уровне первого этажа, так что рассмотреть, кто там гуляет по карнизу на четвертом этаже, не представлялось возможным. Добравшись до железной трубы с телефонным кабелем, я спустился на третий этаж и благополучно влез в окно своего номера, предварительно послушав, как звучат со стороны мои собственные эротические вскрики и стоны секспартнерши. Получалось ничего: вполне можно было предположить, что качественно записанные на диктофон скрипы кровати, заполошный шепот сразу на двух языках и иные составляющие ударного полового труда не что иное, как происходящий в эту минуту всамделишный акт любострастия. Не думаю, что у местных специалистов микрофоны настолько высокого качества, что они позволяют уловить разницу между настоящим событием и записью.

– Как прошел вояж? – нетерпеливо прошептала Эдит, как только я лишил себя одежды и нырнул к ней с головой под одеяло.

– Думаю, нормально, – загадочно пробормотал я, слегка кусая ее за ухо, и предупредил:

– Сейчас надо аккуратно прикрутить эту хреновину и сдублировать по-настоящему: чтобы было все натурально. И не забудь – все разговоры о деле – только шепотом и под одеялом. Ты готова?

– Я есть всегда готов к это дело, – сообщила француженка, неуловимым движением сбрасывая с нас одеяло и в мгновение ока оседлала меня не хуже профессионального мустангеро – я даже «мама» сказать не успел.

– Опыт – он и в Африке опыт, – несколько растерянно похвалил я. – Его не пропьешь. И в карты не проиграешь.

– Бедный французский фемина не может водка, – немедленно отреагировала моя пассия, аккуратно прикручивая громкость на диктофоне, и тут же принялась активно ерзать своими прелестными ухищрениями в районе расположения моей точки дань-тянь (а это на два цуня ниже пупка). – И азартный игра – тоже нет. Кредит нет.

– Молодец, – опять похвалил я, чутко прислушиваясь к своим ощущениям – моя многострадальная плоть, до изнеможения истерзанная за последние пять суток алчной француженкой, весьма вяло реагировала на попытки последней привести ее в боевое состояние. – Значит, преждевременный климактерический кризис тебе не грозит.

– Ты имел неприятность от контрразведка абориген? – жарко прошептала мне на ухо Эдит, умудрившись в промежут ке между «неприятность» и «контрразведка» пройтись своими влажными губами по моей шее, груди и цапнуть острыми зубами за бороду. – Он смотрел за ты, когда ты делал вояж?

– Их было трое – и они приблизились ко мне на недопус тимое расстояние, – с мрачной таинственностью в голосе прошептал я, внезапно лизнув ухо своей подружки, она взвизгнула от неожиданности, но ухо не убрала, видимо, понравилось. – Никто из них уже не сможет съесть свой… ммм… этот, как его – о! свой лаваш. Точно, лаваш. Ни-ко-гда!

– 0-хо! – восторженно пропищала Эдит, моментально возбуждаясь и активизируя усилия в моей точке дань-тянь. – Ты был это… ты оторвал им зубы?

– Ага. Вместе с головами, • – подтвердил я, несколько уди вившись такой интерпретации своей шутки, совершенно ис ключающей какую-то иную трактовку. – Короче – забудь о них. Их нету.