Дарья Донцова - Игра в жмурики

– Другого ответа я и не ожидал. А вот и домишко. Он резко затормозил. За разговорами я не заметила, куда мы заехали. Маленький двухэтажный домик стоял в гордом одиночестве, к воротам вела почти проселочная дорога. Кругом не было ни души.

– Ну и глухомань!

– Дорогая, мы в получасе езды от Парижа, но если знать, можно и в пригороде большого города найти уединение. Вот вам ключ, идите в дом, а я открою ставни. Не споткнитесь, там высокий порог.

Я распахнула дверь и, шагнув в кромешную темноту, упала. “Все-таки споткнулась”, – промелькнуло в моем меркнущем сознании.

Я пришла в себя и попыталась пошевелить немилосердно болевшей головой. Потом открыла глаза. Представшая передо мной действительность не радовала. Я сидела на жестком, скорее всего венском, стуле. Ноги были привязаны к ножкам, руки заведены за спину и стянуты веревкой. Во рту торчал кляп, от которого ужасно несло рыбой. Почти теряя сознание от запаха, ужаса и недоумения, я попыталась выплюнуть тряпку, но все попытки окончились неудачей. В комнате стоял полумрак, окна были плотно закрыты ставнями, и только из-под двери пробивалась узкая полоска света. Боже, меня похитили! Что с Алланом? Где он? Он был тут: тихо открыл дверь и спросил:

– Дорогая, вы очнулись? Я закивала головой.

– Бедняжка, – проговорил Аллан, входя в комнату, – мне жаль вас, но вы сами виноваты. Зачем понадобилось всюду совать нос?

Ничего не понимая, я замычала.

– Вы, наверное, хотите, чтобы я развязал вас? Да, да, беззвучно кричала я, очень хочу.

– Но, к сожалению, это невозможно, единственно, что могу, это…

И он вытащил кляп. Отдуваясь и отплевываясь, я проговорила:

– Что за дурацкие шутки?

– Это не шутки, мой друг, все слишком серьезно. – Он взглянул на запястье:

– Черт, опять где-то потерял часы, придется взять ваши. Сколько там? О, у нас еще есть время. Дорогая, вы были безрассудны и очень мне мешали. Очень! Ну зачем вам понадобилось ехать к Ренальдо? К чему было допрашивать Тину о моем прошлом? И какого черта вы вообще явились во Францию и испортили мне все дело?

Я хранила молчание. Аллан засмеялся:

– А как вы догадались, что это я испортил машину Жана?

– Только такой идиот, как комиссар Перье, мог подумать, что это сделала Андре. Вы помните ее руки? И потом, трудно себе представить, что она так хорошо разбирается в моторах. К тому же зачем ей было ждать целых семь лет, чтобы осуществить убийство? Нет, это сделал мужчина, к тому же автослесарь. Вот я и подумала, что это были вы. И еще, я нашла возле гаража ваши часы и отдала их полиции, так что не надейтесь уйти безнаказанным! Аллан захохотал:

– Дорогая, что за пыл! Ну и речь, просто прокурор! Я ношу дешевые, самые дешевые часы, таких штамповок миллионы, а от отпечатков пальцев не осталось и следа. Любой адвокат обратит такую улику в шутку. Существует куда более весомое доказательство: признание. И я признаюсь вам: да, это я убил Жана Макмайера, своего родного сына, и не жалею об этом ни минуты. Во-первых, он был негодяй, врун и наркоман. Во-вторых, из-за всей этой идиотской истории я стал жертвой шантажа и выплатил этому негодяю Ренальдо огромную сумму. Жаль, что так поздно решился его убрать, и жаль, что не попал вам прямо в глаз. Да, да, любовь моя, это я стрелял в мерзкого мальчишку.

– Ренальдо шантажировал вас? За что? Аллан замер, потом просто закатился в истерическом хохоте:

– Так вы ничего не знаете? Совсем ничего? Бог мой, это меняет дело. Вот видите, если бы я знал раньше, что вы подозреваете меня только в убийстве Жана, вы бы остались в живых. А сейчас мне, к сожалению, уже некогда объяснять вам, что произошло на самом деле семь лет тому назад. Вы так и умрете, не узнав правды.

– Интересно, как вы собираетесь убить меня? – Дорогая, в наше время интеллигентный человек сам этим не занимается. Он нанимает исполнителя. Ну ладно, так и быть, поболтаем еще пять минут. А потом мне надо будет выйти на дорогу и встретить одного молодого мужчину. К сожалению он не разбирается в проселках. Но я быстро вернусь. Доеду до указателя, спрячу в кустах свою машину, пересяду в его, и мы снова сюда. Потом он сделает вам укол – о, простой наркотик, – и вы заснете. Мы уложим вас на заднее сиденье и заботливо накроем пледом. А дальше вперед к швейцарской границе, где ваш водитель предъявит два и6-панских паспорта и сообщит, что его жена слегка перебрала и спит. Испанки, знаете, любят поддать! Таможенник сравнит ваше лицо с фотографией, и вы окажетесь в Швейцарии. А дальше – не мое дело. Я буду давным-давно в Париже. Я вообще не выезжал из него, и дома этого никогда не покупал, и день рождения у меня в декабре! Ну, как вам мой план?

Я промолчала.

– Значит, одобряете. А теперь, моя радость, откройте рот. Вернем кляп на место. Я посильнее стиснула зубы.

– Ну, да черт с вами, можете кричать, все равно никто не услышит.

Он ушел, аккуратно притворив дверь.

Холодея от ужаса, я попробовала подергать руками и ногами. Тщетно. Узлы не поддавались, только стул чуть-чуть сдвинулся вперед. Я стала подпрыгивать, пытаясь подвинуть стул к двери. Только бы она была не заперта! Дверь оказалась незаперта и открывалась наружу. С третьей попытки мне удалось вместе со стулом выехать за порог и… о ужас! Я стояла на небольшой площадке второго этажа, прямо у ног простиралась крутая лестница. Нечего было и думать, чтобы спуститься, прыгая на стуле.

Внезапно воспоминание о Патрике всколыхнуло мою решимость. Что было в том билетике? “Если встретите лестницу, прыгайте смело, вас ждет удача и награда”. Если разобьюсь или сломаю себе руки, ноги, то хотя бы осложню прекрасно разработанный план Аллана. С этими мстительными мыслями я подобралась к началу лестницы и зажмурилась. Раз, два, три – ступеньки ринулись мне на встречу. Все произошло за секунду. Хлоп – и я лежу у подножия лестницы.

Стул не подвел – спинка отскочила сразу, и свободными, дрожащими руками я развязала ноги, но встать сразу не смогла. Тысячи иголок вонзались мне под колени. Казалось, что в сосудах не кровь, а минеральная вода – пузырьки весело бегали туда-сюда… Ну уж и глупость – свалиться с лестницы и не встать, потому что затекли ноги. Не можешь идти – ползи, дура, приказала я себе и встала. За спиной выросли крылья, и я вылетела на улицу.

На дворе было совсем темно, даже луна не светила. Через секунду я поняла, почему она не светила – шел дождь, лил, как из ведра. Я замерла в нерешительности – холод, дождь, а на мне розовый костюм. Как-то не по погоде! В темноте блеснул свет – фары машины. Мгновенным прыжком я улетела в кусты и понеслась, не разбирая дороги. Мокрые ветки хлестали меня по лицу, колючки раздирали то, что осталось от колготок, туфли потерялись еще во время падения с лестницы.