Павел Саля - Теперь мы будем хорошими

Кабель. Пидарасный музон просто.

Фонарь. А ты?

Кабель (поет). Ты — Бог на небе, ха, ха, представь это себе, себе!..

Фонарь. А эти? Ну… святоши? Слышали?

Кабель. Конечно.

Фонарь. И что говорят?

Кабель. А чё, нельзя? Мы, в конце концов, свободные люди. И живем в свободной стране. В принципе они ничего, нормальные ребята, только странные…

Фонарь. Странные?

Кабель. Все время только о Боге… Постоянно одно и то же: Бог то. Бог сё! А кто он такой?

Фонарь. Кто?

Кабель. Ты видел его когда-нибудь? Он к тебе приходил?

Фонарь пожимает плечами.

Фонарь. Ты чё? Ко мне?

Кабель наблюдает, как Фонарь мучается с ножницами, чтобы обрезать ровно. У него ничего не получается.

Кабель. Давай, подровняю.

Фонарь. Нет… Вдруг кто-нибудь войдет.

Кабель. Ну и что?

Фонарь. Не хочу, чтоб меня, бля, снова в чем-то заподозрили…

Кабель. В чем?

Фонарь. Что я педрила.

Кабель. Знаешь, как говорят? Иди лесом. (Берет ножницы и подравнивает волосы, но у него это получается еще хуже.) Ты мог из этого дреды сделать.

Фонарь. Хочешь, чтобы меня лысые замочили?

Кабель. Здесь нет лысых.

Фонарь. А Нацист?

Кабель. Да понты одни…

Фонарь. А железо под окном — правда?

Кабель утвердительно кивает.

Фонарь. Кто-то уже напоролся?

Кабель. Ты должен был стать первым.

Фонарь. Спасибо, что предупредил… Я бы точно прыгнул, если б не ты…

Кабель. Да ладно… Сочтемся… По опыту знаю, поводов до хера будет! (Закончил стрижку .) Вроде все. (Смотрит внимательно на Фонаря. Морщит нос.) Блядь! Не получилось.

Фонарь ощупывает остатки волос на голове.

Фонарь. Я фигею, чего ты мне тут настриг?

Кабель. У брата Павла есть машинка, сходи к нему.

Фонарь сидит на кровати. Смотрится в маленькое зеркальце. Рядом на своей кровати Кермит.

Фонарь. А Кабель — что за кликуха? По кабелям, что ли, спец?

Кермит. Да уж спец, все виды знал, все сечения…

Фонарь. А, электрик?

Кермит. Лучше всего такой, трехжильный — от этого ему больше всего досталось. Посмотри. (Показывает фотографии.)

Фонарь смотрит, на лице у него появляется гримаса отвращения.

Фонарь. Вешался?

Кермит. Нет, это его предок. Повесил когда-то сынка в сортире…

Фонарь. В сортире? Охренеть. А что, предок на кабельном заводе работал?

Кермит. Тссс… не парься, на фига… Я спиздил эти фотки у монахов, им они уже ни к чему… А нам еще могут пригодиться.

Фонарь. Ну да, повесим над кроватью. (Еще раз просматривает фотографии.) Ну и месиво. У чувака лица нет.

Кермит. Видел? А сейчас есть…

Фонарь. Это тоже он?

Кермит. Ну, нехило он его кабелями, а?

Фонарь. Б-о-о-о-же! На фига ты мне это показываешь?

Кермит. А ты что думал… откуда Утюг-то? Сам видел.

Фонарь. Так это же его этот… Арнольд.

Кермит. А Телка, как думаешь, почему он сюда попал?.. Здесь все стуканутые, только братья — святые!

Затемнение.

Брат Павел ведет урок. Постоянно кто-нибудь поднимает руку, Брат Павел дает ученикам слово. Они задают вопросы, а он старается на них ответить.

Мелкий. А гладить циклопа?

Брат Павел. Не понял.

Кермит. Ну, гонять лысого — тоже грех?

Брат Павел. Грех.

Пахан.А порево?

Брат Павел. Я не знаю, что ты понимаешь под словом «порево», но, по-видимому, да.

Телка. А кореша обокрасть тоже грех?

Брат Павел. Тоже.

Нацист. А если случайно кого-нибудь пырнуть?

Брат Павел. Случайно?

Нацист. Ну, например, в автобусе?

Кермит. Или в подземном переходе, или в подъезде?

Брат Павел. Тоже.

Утюг. Тогда все грех?

Брат Павел. Не все.

Кермит. А целка может мне… того?..

Брат Павел. Не может!

Мелкий. А что можно с ней делать?

Брат Павел. Ничего… Ну, то есть не совсем… Много вещей можно…

Все (ржут). Ха-ха-ха!

Кермит. Палку бросить?

Брат Павел. Нельзя…

Нацист. А чтоб в рот взяла?

Брат Павел. Ни в коем случае!

Мелкий. Тогда все грех.

Брат Павел. Не все.

Телка. А если кинуть лоха на сотню или больше… на штуку, две… Это же не очень большой грех? Чувак же мог потерять или по доброте отдать.

Брат Павел. Я уже сказал, это большой грех.

Пахан.Блядь, ну ничего нельзя.

Брат Павел. Это тоже грех.

Пахан.Что? Уже даже говорить нельзя?

Брат Павел. Говорить можно, даже нужно! Но выражаться нельзя.

Кермит. Эээ, а как тогда жить? Это же нереально.

Нацист. Тогда лучше зарезаться.

Брат Павел. А это самый большой грех.

Пахан.Ебнуться можно — даже помереть нельзя! Лучше уж быть неверующим, поменьше будет проблем.

Брат Павел. Неверующие, знаешь, где гниют? Как тебя вертухаи… того, а тут ты — как у Христа за пазухой.

Затемнение.

Фонарь сидит в келье Брата Павла. На потолке висит лампа и освещает его рыжую голову. На плечах Фонаря полотенце. Брат Павел включает машинку для стрижки волос.

Брат Павел. Под ноль или как?

Фонарь. А спасти ничего нельзя?

Брат Павел. Станешь скинхедом и будешь иметь полный респект у остальных.

Фонарь. Мне по хер!

Брат Павел. Поаккуратнее выражайся, это Божье место.

Фонарь. Правда?

Брат Павел. А ты не видишь? ( Указывает на крест, висящий на стене, с распятым на нем Христом.) Будешь выглядеть адекватно тому, что натворил.

Фонарь. Что?

Брат Павел. Я видел фотографии. Полный отчет о преступлении.

Фонарь. Я не хотел. Так получилось…

Брат Павел. Не пизди!

Фонарь с удивлением смотрит на Брата Павла.

Фонарь. Вы что? Здесь же Бог… (Взглядом указывает на крест.)

Брат Павел. Вот именно! И поэтому не ври!

Фонарь. Я не вру. Я правда не знал этого чувака, но если мне девчонка сказала, что с ним надо что-то сделать, то что я мог?

Брат Павел. Надо было ей сказать…

Фонарь. Он ее ударил, надо было ему ответить, ведь женщин не бьют, верно?