Георгий Мдивани - Твой дядя Миша

Действие происходит в Испании, в районе Толедо, в 1936 году.

Фронт. Бивуак республиканской армии. Затишье после боя. Солдаты чистят оружие, чинят одежду, приводят в порядок несложное хозяйство вещевых мешков. Они поют песню «Единый фронт». Окруженный молодежью, Перрико Наварро обучает поэта Фредерико Гарсиа Кастро фехтованию.

Перрико. Смотри, шпагу держать надо вот так… (Показывает.) Встречаешь нападение так… И сразу взглядом лови глаза противника. Смотри в них пристально и прямо — держи, не отпускай. Удар стремительно наносишь и шпагою и взглядом.

Кастро. Постой, я буду нападать, ты защищайся. (Нападает.)

Перрико (увлечен песней; небрежно отбивая удары Гарсиа, кричит) . Эх, хорошо, друзья! Мне жизнь отдать не жалко за такую песню. Давай, давай! (Запел.)

Кастро. Эй, берегись, Перрико, защищайся! (Наносит удар.) Тебя я ранил в руку!

Перрико (прерывает пение) . Не ты, не ты, поэт, а песня ранила меня. Но если уж на то пошло — держись! Я покажу тебе, как надо нападать! (Переходит в нападение.) Эх, поэт, хорошие слагаешь песни ты, но шпагою владеешь плохо!

Смех.

Кастро (в беспомощном положении) . Я ведь не дикий бык, Перрико, чтобы сверлить меня таким ужасным взглядом!

Перрико (поднимает шпагу и возвращает ее Кастро) . Бык, Фредерико, и прям и честен; он этим отличается от нашего врага, который подл, бесчестен и коварен.

Регино. Дай руку, дорогой…

Рукопожатие.

Перрико. Летая в облаках, они с немецких самолетов бросают бомбы в женщин и детей и прячутся в бою за спины марокканцев.

Сант-Яго. Насчет фашистов и быка ты прав, Перрико, а вот бахвалишься немножко рано. (Берет шпагу у Кастро.) Попробуй-ка со мной сразиться!

Перрико. Давай, Сант-Яго! Но ты напрасно надеешься на свой гигантский рост. Не в росте дело. Защищайся! (Нападает.)

Сант-Яго (отступал) . Шпага, шпага у тебя длиннее, чем моя! Нечестно это!

Смех.

Перрико. На, возьми мою ты шпагу. И дай сюда твою, короткую. Не я, а ученик мой Кастро с тобою будет драться. (Кастро.) Поэт, сражайся с лейтенантом!

Смех.

Регино. Сант-Яго, как не стыдно!

Перрико (Регино) . Следи за боем, лейтенант, и доложи о результате.

Регино. Есть, капитан!

Перрико (подсаживаясь к Марианне, которая чистит винтовку) . Эх, руки золотые у тебя, Марианна.

В группе, окружающей сражающихся Кастро и Сант-Яго, взрыв смеха.

Что случилось?

Регино (смеясь) . В бедро Сант-Яго ранен, капитан.

Смех.

Перрико. Я же сказал тебе, Сант-Яго, не в росте дело!

Кастро. Куда мне до Сант-Яго! Он просто пощадил меня, как капитана… и поэта.

Смех.

Перрико. Щадить в бою не следует — опасно! Вчера, когда сошлись мы в рукопашном, я с мавром встретился одним. Он на меня как буря налетел. Не человек— гора, как Алто де Лион. Я отбивал его удары и любовался ростом мощным и красотой. Вдруг сзади офицер. Пришлось мне повернуться и шпагою проткнуть молодчика. Вот в этот самый миг красавец мавр чуть не отправил меня к праотцам. Я взвыл и в грудь ему всадил полметра шпаги. (Пауза.) Курчавый мавр упал на землю. От боли он мычал и черными глазами на меня смотрел, как мой последний бык, которого в июле убил я на арене цирка. Он словно говорил глазами, этот мавр: «Зачем с тобою я сражался? Чего с тобою я не поделил?»

Марианна (с увлечением слушает Перрико) . Перрико, в твоих боях с быками на арене цирка ты часто жизнью рисковал. Скажи, с тобою не было, чтоб дрогнула рука иль сердце?

Перрико (вплотную подходит к Марианне) . Ни разу, Марианна, никогда! В каком бы положении ни застигал меня взбешенный бык. А когда ты так смотришь на меня, дрожит мое, Марианна, сердце и рука дрожит.

Марианна (укоризненно) . Перрико… как тебе не стыдно? Вокруг народу столько.

Смех.

Перрико. Любить не стыдно, Марианна. (Смотрит вокруг, нет ли в траве цветка; не находит.) Цветы растоптаны войной. Ты разреши мне подарить тебе вот эту вещь. (Вынимает из кармана, маленький маузер.) Это трофей мой, в бою жестоком взятый у врага.

Марианна (радостно) . Спасибо.

Кастро (задумчиво повторяет) . «Цветы растоптаны войной».

Сант-Яго. Здорово, Кастро! Люблю я твои песни. Пьянят они меня, как Каталонии родной вино, ласкает душу и сердце наполняют радостью борьбы. Эх, если бы я мог так петь стихами!

Регино (вздохнув) . Стихи, друзья, стихи, поэзия… Смотрите, какой покой вокруг. Спокойное какое небо. Спокойная река… И мы сидим спокойно, в дружеской беседе проводим мирный час. Кто скажет, что только два часа назад здесь бушевал кровавый смерч и смерть заглядывала нам в глаза? Кто скажет, что будет через час вот с этим голубым покоем неба?.. Останется оно таким иль снова будет буйствовать и грохотать? Кто знает, кто из нас вот в это время завтра будет еще жив? (Пауза.) В пьесах Лопе де Вега и Шекспира играл героев я на сцене королевского мадридского театра, и никогда не думал я, что жизнь не бутафорское, а настоящее оружие из стали даст мне в руки и буду я им вправду убивать врагов.

За сценой голоса Педро и солдат: «Салют! Салют! Салют!»

Перрико. Командир!

Сант-Яго. Командир идет!

Голос Педро за сценой: «Салют!» И голоса: «Салют!»

Педро входит, за ним Томас Мансо с сыном — маленьким Хосе, десяти лет.

Педро. Салют!

Все. Салют, командир!

Педро. Что скажете, товарищи, горячий был денек?

Перрико. Горячий бой был, командир. Бои такие часто не бывают.

Педро (хлопает по плечу Перрико) . Только нельзя, Перрико, забываться так в бою — легко и голову сгубить.