Георгий Мдивани - Твой дядя Миша

Юнкер (кричит) . Иди! Не то я пристрелю тебя тут как собаку. Иди!

Женщина. Прости мне малодушие мое!.. (Повернулась к юнкеру.) Стреляй! Стреляй, бандит!

Юнкер вскидывает винтовку.

(Не выдерживает, отворачивается и, припае лицом к стене, истерически кричит.) Стреляй! Стреляй же, сволочь! Стреляй!

За сценой топот пробегающих людей. Крики: «Ура! Вива ля республика!»

(Истерически.) Стреляй! Стреляй!

Юнкер убегает.

Стреляй! Стреляй же, негодяй!

На сцену врываются Педро, Перрико, Регино, Марианна и несколько солдат республиканской армии. Перрико и солдаты пробегают через сцену на другую сторону.

(В том же положении.) Стреляй!

Регино спешит к женщине.

Педро (смотрит в сторону Алькасара) . Взгляни-ка, Марианна, возможно, ошибаюсь я…

Марианна (смотрит в сторону Алькасара) . Там у ворот толпа и паника… и много женщин и детей… Да, женщины и дети…

Педро. Беги и прекрати огонь!

Марианна убегает.

Женщина. Нет, нет! Ты так стреляй! Стреляй!..

Регино (женщине) . Да что с тобою! Повернись!

Резкий свист и голос Марианны за сценой: «Прекратить огонь!»

Стрельба затихает. Регино берет женщину за плечи, хочет повернуть ее лицом к себе.

Женщина. Нет, нет! Ты так стреляй! Стреляй, бандит!

Педро (подходит) . Опомнись. Что ты говоришь? Кто должен стрелять в тебя?

Женщина. Стреляй!

Педро. Регино, уведи и успокой ее.

Регино, взяв за плечи женщину, отводит ее.

Женщина. Я не пойду, я не пойду! (В прострации.) Куда меня ты гонишь? (Идет.)

Регино и женщина уходят. Вой затихает. Входит Пронико.

Пронико. Товарищ командир, остановил отряд я у ворот восточных Алькасара. Сейчас спокойно все. Вправо держу я связь с Перрико, влево — с Мансо. Педро. Потери?

Пронико. Семь убитых и тридцать раненых, но большинство — легко.

Педро (после паузы садится на ступеньку) . Присядь, Пронико.

Пронико садится. Пауза.

Под вечер кухни подтяни… Горячей пищей надо накормить людей. И почту не забудь раздать. Которые в цепи— тем раньше. Трофеи есть?

Пронико. Девять пулеметов… и три орудия с запряжкой полной… два танка, сто винтовок, а дальше мелочь… Пойду я, Педро, — за всем ведь надо присмотреть…

Педро (жмет руку Пронико) . Привет твоим ребятам передай, Пронико.

Пронико уходит. Педро сидит, задумался. Регино входит, расстроен, на глазах слезы.

Что с тобой, Регино? Ты плачешь?

Регино. Нет… (Смущенно вытирает кулаком слезы.) Это я так. (Пауза.) Да, Педро, зга женщина с грудным ребенком… Жутко! Ее угнать хотели в Алькасар.

Педро (задумчиво) . Есть дети у тебя, Регино?

Регино. Нет, Педро, я один. Но понимаю я: любимая жена и дети от любимой — большое счастье… Да, Педро, женщина — биенье сердца нашего, биенье, дающее нам жизнь!

Педро. Как хорошо ты говоришь, Регино! «Любимая и дети от любимой, биенье сердца…» Вот (вынимает из кармана фотографию) это Микаэла и мальчики мои: Фелиппе маленький и Рафаэль. Ношу я их на сердце, они всегда со мной, на отдыхе, в бою… И вот они в плену… Биенье сердца моего — в плену! Регино, понимаешь? Биенье сердца — у врага в плену. Мальчики мои и Микаэла! Терзает враг их и может в час любой убить! Регино, понимаешь, как болит душа? Боюсь наедине я оставаться со своею болью. (Пауза.) Ты хорошо сказал— «биенье сердца».

Пауза.

Регино (растроганно) . Только сейчас по-настоящему тебя я понял, Педро, и понял, что такое мужество.

Входит Томас Мансо, за ним маленький Хосе.

Томас. С победой, командир! Триста винтовок, пятнадцать пулеметов, три танка. Попорчены, правда, немного, но ничего, работать будут, и неплохо…

Педро. Потери, Томас?

Томас. Девять убитых и раненых двенадцать. Но то новых привалило. И молодцы — один в один!

Педро. Смотри, не увлекайся.

Томас. Мансо. Народ надежный, Педро.

Педро (гладит Хосе?го голове) . А ты все за отцом?

Маленький Хосе. Патроны в ленты я помогал оставлять. А скоро сам стрелять из пулемета буду.

Педро (прижимая Хосе к груди) . Завидую тебе я, Томас.

Марианна (входит) . Товарищ командир, в кольцо зят Алькасар! Между частями связь людьми и телефонная.

Перрико (входит) . У Санта-Круа пушки ставить невозможно, товарищ командир.

Педро. Нет, возможно, Перрико. Пойдем!

Уходит вместе с Перрико. За сценой возникает песня «Единый фронт». Сцена заполняется поющими солдатами республиканской армии. Вносят и устанавливают знамена.

Военный почтальон (входит, в руках посылка) . Где маленький Хосе?

Маленький Хосе. Я здесь.

Военный почтальон. Тебе посылка, дорогой мой.

Движение.

Регино (берет посылку, читает) . «Толедский сектор. Пятый полк. Бойцу Хосе Мансо». (Дает посылку Хосе.)

Томас. Давай, сынок, откроем. (Берет, осматривает. Гордо.) Да это из Мадрида. (Ножом вскрывает ящик.) Э, да тут есть и письмо. (Вертит в руках.) Прочти, Ретоно.

Регино (берет письмо, читает) . «Наш дорогой, любимый маленький Хосе. Дети великого Советского Союза узнали из газет, что ты вместе со своим отцом храбро сражаешься на фронте против фашистов, и посылают тебе через нас этот подарок и пламенный пионерский привет. Вива наш маленький Хосе! Объединенный комитет коммунистической и социалистической молодежи Испании».

Марианна. Такой вот маленький, а уж прославленный ты человек, Хосе.

Маленький Хосе (извлекает из посылки пионерский галстук) . Смотри, отец, вот красный флаг.

Регино. Нет, это пионерский галстук. Но прав наш маленький Хосе. (Повязывает галстук Хосе.) Да. Это флаг, товарищи, и знамя, с которым победим. (Поднимает Хосе.) Вот дети будущей Испании, свободной и счастливой.

Крики: «Вива!» Хосе передают из рук в руки и качают.

Занавес

Мрачное, почти совершенно темное подземелье Алькасара. Тусклый свет фонаря из слуховой щели над дверью. Заключенные мужчины, женщины и дети лежат вповалку на полу, жмутся к стенам. Их почти не видно. Они ощущаются по стонам, приглушенным, истерическим всхлипываниям, идущим с разных концов подземелья. В углу Сант-Яго, Кастро.

Хосе Урбан и Мангада-Амбоу.

Сант-Яго. Эх, Фредерико, я думаю, если глаза мои когда-нибудь увидят солнца свет, они не выдержат и лопнут. Желудок мой так сморщился, что больше никогда уже не сможет выполнять своей работы.