Михаил Певцов - Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь

Толан-ходжа на протяжении всей станции течет в глубокой балке с отвесными конгломератовыми стенами, и к ней никак нельзя спуститься даже пешему человеку39. Наши собаки, томимые жаждой, есе время искали спуска в балку, но не могли нигде сойти к реке. Между тем мы часто пересекали тропы, ведущие к Толан-ходже с юго-востока и проложенные, как показывали следы, степными антилопами. По одной из таких торных троп мой сотрудник П. К. Козлов направился к обрыву балки и был немало изумлен той страшной крутизной, по которой эти грациозные животные спускаются к воде. Она казалась столь недоступною, что человеку можно было рискнуть спуститься по ней только на веревке.

На второй половине станции твердая щебне-галечная почва предгорья, по которому мы постепенно поднимались, перешла почти незаметно в мягкую лёссовую с примесью крупнозернистого песка. С изменением почвы и жалкая растительность, покрывавшая сай, заменилась пышным белолозником, караганою и полынью, но свежей зелени было еще мало.

Пройдя 30 верст вдоль балки Толан-ходжи, экспедиция остановилась на урочище Бас-сулан на ночлег. В этом месте находится спуск к реке с востока, очень крутой, но все-таки доступный для навьюченных животных. Противоположный же склон балки, по которому вьется зигзагами тропа, гораздо круче, и по нему могут взбираться только порожние животные, да и то с трудом.

Мы разбили лагерь на высоте, около самого спуска в балку, и привозили воду для людей на верблюде, а животных гоняли на водопой в балку.

Осенью и зимой на урочище Бас-сулан, благодаря доступности реки и присутствию в окрестностях порядочных пастбищ, живут временно горцы-пастухи со стадами овец. Кровом им на это время служат небольшие пещеры, вырытые в конгломератовом обрыве балки близ спуска.

Утром после небольшого дождя, выпавшего на рассвете, были ясно видны передовые горы Кун-луня, покрытые свежим снегом; за ними вдали на юго-западе белела высокая снеговая гора Чижган-чакыл, от которой отделяется мощный отрог, простирающийся на северо-восток до реки Толан-ходжа.

От урочища Бас-сулан до селения Кара-сай нам предстоял безводный переход в 40 верст, который, по обыкновению, был разделен на два. Взяв с собой воды для людей и напоив животных, мы выступили после полудня и следовали сначала вверх по Толан-ходже, текущей выше ночлежного места в весьма узком, но неглубоком коридоре, вьющемся по дну ее балки. Южнее отвесные стены балки переходят в крутые и длинные откосы, а коридор, в котором течет река, -- в очень узкую и мрачную щель.

На 8-й версте мы повернули от реки к юго-востоку и поднялись по увалу на возвышенную террасу предгорья, покрытую лёссовыми буграми. Они занесены слоем крупнозернистого песка, из-под которого лишь в немногих местах обнажаются крутые обрывы их. Далее мы следовали по волнистой местности предгорья с мягкой лёссовой почвой и вышли на торную дорогу из Нии в Кара-сай, по которой осенью 1889 г. ездили в Кун-лунь. Пройдя по ней верст пять, караван остановился на ночлег в лощине у сухого русла, где было много свежей полыни.

3 мая мы прибыли в Кара-сай и разбили близ этого селения лагерь. За три дня до нашего прихода там выпал глубокий снег, исчезнувший лишь накануне. Свежая растительность только что появилась, и потому подножный корм у подошвы хребта был плох, в особенности для верблюдов. В горах же, по уверению пастухов, он был еще хуже, и потому стада их продолжали пастись на предгорье, ниже селения. При отсутствии свежего подножного корма в Кун-луне движение в Тибет всей экспедиции было рискованно, тем более что мы не знали достоверно, найдется ли там место, пригодное хотя бы для кратковременного пребывания ее. Поэтому я вынужден был задержать ее в Кара-сае до тех пор, пока в горах не появится свежая растительность, а в течение этого времени порешил совершить несколько экскурсий на Тибетское нагорье. Если там найдется место с удовлетворительным подножным кормом, то, предполагалось при первой же возможности перейти туда со всем караваном и предпринимать из этого пункта поездки по нагорью.

Расположив экспедицию в Кара-сае, я на другой день по прибытии туда послал одного казака с туземцами разыскивать внизу, на предгорье, пастбище для наших верблюдов, так как в окрестностях этого селения подножного корма для них было еще недостаточно. В тот же день посланные люди нашли верстах в двенадцати от Кара-сая, на реке Бостан-тограк, место с порядочным подножным кормом, на которое я велел перевести всех верблюдов экспедиции. Вместе с тем были наняты у туземцев верховые и вьючные лошади для экскурсий, закуплен фураж и найдены проводники, бывавшие на Тибетском нагорье. Через три дня по прибытии в Кара-сай все приготовления к экскурсиям были окончены и рекогносцировочные партии могли выступить в путь.

7 мая В. И. Роборовский с одним казаком и туземцем по имени Осман, ездившим с партией золотоискателей на Тибетское нагорье, к верховьям реки Керия-дарья, отправился в эту безвестную страну. Перейдя Кун-лунь по долинному перевалу Сарык-туз и достигнув Тибетского нагорья, он направился к юго-западу, вдоль подножья окраинного хребта. Путь его пролегал по весьма высокой стране, поднимающейся в среднем около 15 570 футов над уровнем моря и представляющей нагорную пустыню. Кроме жалкого, приземистого белолозника, стелющейся мирикарии и тибетской осоки, встречающихся далеко не повсюду, в ней не найдено никаких других растений. С конечного пункта рекогносцировки, на верховьях реки Керия-дарья, до которой путники дошли с большими трудностями, они видели вдали, на юго-западе, громадные снеговые горы, сочленяющиеся с Кун-лунем. Совершенное отсутствие подножного корма для лошадей и истощение взятого с собой фуража вынудили В. И. Роборовского повернуть с Керии-дарьи и возвратиться по старой дороге в Кара-сай, куда он прибыл 18 мая.

Неутешительные сведения, сообщенные моим сотрудником о Тибетском нагорье, не остановили, однако, меня от дальнейших попыток проникнуть через перевал Сарык-туз в глубь этой нагорной пустыни. Спустя несколько дней по его возвращении я предложил ему отправиться вторично по тому же перевалу за Кун-лунь и по достижении нагорья следовать прямо на юг сколь возможно далее от окраинного хребта. При этом, если страна окажется не столь пустынной, как на пути к верховьям Керии-дарьи, В. И. Роборовскому было поручено отыскать в ней место, удобное для временного расположения всей экспедиции.

Другой мой сотрудник, П. К. Козлов, был направлен мной на Тибетское нагорье вверх по реке Бостан-тограк, по которой можно, как уверяли туземцы, без больших затруднений пересечь окраинный хребет Кун-лунь.

27 мая оба мои сотрудника в сопровождении нескольких нижних чинов конвоя экспедиции и туземцев отправились в путь, а я остался в Кара-сае продолжать астрономические наблюдения и сбор расспросных сведений о Кун-луне. Геолог экспедиции К. И. Богданович, отправившийся одновременно с нею из Нии прямо на юг, в горы Кун-луня, посетил золотой прииск Соургак и оттуда проследовал вдоль подножья этого хребта в Кара-сай, заезжая попутно в некоторые его долины и ущелья. После кратковременного отдыха в Кара-сае он направился прямо горами на северо-восток, на прииск Копа, и вернулся оттуда в Кара-сай лишь в конце июня40.