Эрик Бутаков - Мыс Рытый

Уходя в «кипящее» море от дома Налейкина с надписью «Солнечная», ощущаешь, что мир ещё не пропал. Зато, пропала тоска! Ни то что, когда из его окна глядишь на пустынный берег, холодное море и черную гору далекого Святого Носа. А что там ему ещё делать? Каждый корабль — новость из Мира — ждешь его, как подарка (яблочки, конфеты для Алены) и дармовую возможность бухануть. Он здесь главный! Можно и поссорится с пассажирами корабля, показать свои права: «Ты чё, деловой, что ли?! Костя, где мой пистолет?» Палыч забыл у него свою «лыжную палку». Во — тоже подарок! Все что-нибудь забывают. Вот только зачем ему эта палка нужна? Хотя, в хозяйстве всё сгодится! Тоска там, в «Солнечной» И непроглядная вечная безнадега. Да ещё обнаглевший молодой медведь на крышу людей загоняет!

Кажется — аллес! Приключения окончены! Осталось поваляться на солнышке недельку и попить пивка, вспоминая наши переходы. Впереди — Чивыркуй, Ушканьи, Ольхон. Впереди штормило Море!

На корабль добирались на резиновой лодке — море кипело.

В кубрике пахло… нет-нет — воняло!.. тухлой и свежей рыбой, перегаром, куревом (хотя я и «гонял» за это Палыча № 2, но он всегда забывал, что курить не стоит в «спальном» помещении), сырой обувью и носками, и разлитой по столешнице водкой. Спать здесь будет невыносимо, но необходимо. «Потом я к этому запаху привыкну» — казалось мне. Но я ошибся — так и не привык. Зато в памяти он осел навсегда! Запах покорителей ущелий и первопроходцев! (Что же тогда твориться у космонавтов, особенно, после полета?!)

У Палыча № 2 — нашего горя-связного — под глазом был огромный синяк, и правая половина лица распухла. Я непроизвольно рассмеялся.

— Где ж ты так, уважаемый?

— А!.. — Палыч-2 махнул рукой. — Упал. Запнулся об этот люк и об тот ударился. Как так получилось? — он, как дитя, удивленно развел руки.

— Что, даже подставить ладошки не успел? — мне уже было смешно — я представил, как всё это произошло… и какой стоял «звон» от удара по всей пустотелой «банке».

Палыч-2 вздохнул:

— Не успел. Как так получилось?…

«Ещё один комический персонаж» — понял я, а вслух сочувственно добавил:

— Как же ж так? Аккуратней бы надо. Голову себе разобьете, Владимир Павлович. Не бережёте Вы себя!

— Уже разбил, — хмыкнул тот, и пошел помогать прибывшим в новой партии на шлюпке.

Теперь мне скучно не будет!

Весь путь поперек Байкала от мыса Покойники до Чивыркуйского залива корабль болтало на короткий и крутых волнах Большого Моря. Если взайти на капитанский мостик, что над рубкой, и посмотреть на нос корабля, увидишь, как он ныряет в волны, брызгами обдавая всё, что лежит на носовой палубе. Но не стоит смотреть на корму! Она вихляет и качается, как задница модницы — того и гляди оторвется. Зрелище не очень спокойное, если учесть что часа два с половиной — три нужно будет пересекать Байкал. (А ветер может и усилиться!) Чтобы всего этого избежать, не лезьте на капитанский мостик! Идите на корму к своим товарищам и напейтесь — так легче пересекать «бурные воды».

Я слез с мостика и пошел к друзьям на корму.

Разговоры на корме сводились к тому, как все слышали, и очень всем понравилось, когда Владимир Павлович сказал: «Хочешь в торец?» Было много интерпретаций услышанного, так как из разных комнат и мест ночлега нашей команды прозвучавшие слова «нескучной» беседы воспринимались по разному, но ясно было одно, что никто из нас не пропустил это «утреннюю программу». Теперь все об этом только и говорили. Потом, обратив внимание на скалы, что падали в море сплошными уступами леве Покойников, стали обсуждать, а как бы мы по ним спускались, выйдя мы на них? Все сошлись на мнении, что — никак! Валя, размахивая правой рукой, указательным и большим пальцем, часто произнося: «Это самое», чистосердечно сознался, что именно он сразу понял, что сюда идти нет смысла. Он поведал нам, как он нас вел по тропе, стараясь увести от этих склонов к туристской тропе, как он предвидел, что мы можем застрять на них, и если будет плохая погода, то нам придется «осуществлять „холодную“ ночевку». Он сомневался, нужно ли так идти, и, когда понял, что нет смысла, он убедил-таки Владимира Павловича сделать так, как он предполагает — свернуть влево, к тропе, что собственно говоря, в конечном итоге у Вали и получилось! Он много чего рассказывал, доказывал и приводил факты, из чего всем нам стало ясно, что: правда — эластична!

Так незаметно, качаясь на волнах, выслушивая и высказываясь, поднимая тосты и поздравляя всех, кто принял участие в нашей экспедиции, мы добрались до Чивыркуя, и воткнулись в песчаный берег бухты «Змеиная», в аккурат напротив малого целебного источника: хочешь, выходи с корабля и плюхайся в горячую воду (если очереди не будет). Всё — мы на Чивыркуе, теперь несколько ленивых суток. Отдыхаем!

После тех дней, что пришлось нам помокнуть и потаскать по сопкам свои баулы, здесь всё казалось раем. Да это и был Рай! Всегда солнечно, всегда спокойные воды и тёплые к тому же, дорогие корабли и яхты, люди в чистых ярких одеждах или практически без ничего (особенно девочки с загорелыми ножками и всем, что ещё у них там есть для загара), музыка, крики чаек и подвыпивших компаний, гул моторных лодок, и запахи готовящихся шашлыков и копченой рыбы. Ну, чем не Рай?!

Скинув в душном кубрике с себя лишнюю одежду, в шлепанцах, человек выходит на палубу, потягивается до хруста в суставах, разминая шею, осматривает всё кругом, пока ещё не прошли синие блики в глазах от резкого потягивания, и закуривает. Ветерок приятно обдувает его незагорелую кожу, глаз ласкают круглопопые купальщицы, и он, непроизвольно улыбнувшись, вспоминает как …

Владимир Павлович, глядя на холодную воду, тогда ещё речушки, Лены, в месте их двухдневной ночевки, сказал примерно так: «Много мыслей закрадывается в голову, когда видишь эти прозрачные, чистые воды реки, которая с каждым метром набирает величие, становясь могучей, судоходной и одной из самых больших рек мира — на ней даже мостов нет!» (В этом месте кто-то позволил усомниться в данном предположении, напомнив, что Байкало-Амурская магистраль должна пересекать Лену, следовательно, как минимум один железнодорожный мост есть!) Подумав, Владимир Павлович согласился, но мысль свою продолжил: «Эти солнечные блики, эти гладкие камушки на дне, это журчание — всё это успокаивает душу, наполняет энергией человека, заставляя задуматься, вспомнить прошлое, вспомнить детские годы, близких и любимых людей, приятные события и многое, многое другое, что оседает в памяти, как положительные, благотворные и очень значимые для каждого человека мгновенья. Даже думая о будущем, даже фантазируя возле таких вод, человек думает и представляет лишь самое сокровенное, чего бы он хотел достичь, понять, увидеть. Вот, Вы, о чём думаете, Эраст Юрьевич, когда смотрите на воды этой реки?»