Андрей Кощиенко - Смерть айдола

— Хорошо, спасибо. — отвечаю я посыльному, при этом улыбаясь и вежливо наклоняя голову. — Передайте директору ЮСону, что я буду ждать его в кафе агентства.

— А-а… — открывает рот парень и дальше у него слова заканчиваются.

— Если глубокоуважаемый директор спросит, почему в кафе, то скажите, что ЮнМи плохо себя чувствует и не в силах дойти до его кабинета. Понятно?

— А, да, да. — понимающе кивает посыльный.

— Всего хорошего. — говорю я, показывая, что аудиенция у меня закончена.

(позже. Кафе агентства. За небольшой квадратный столик в углу зала, где сидит ЮнМи с кружкой чая, подсаживается директор ЮСон.)

— Что ещё у тебя там с самочувствием? — сразу, едва разместившись на стуле, весьма заинтересованно спрашивает у меня директор.

«Ни здрасти вам, ни до свидания…» — недовольно думаю я, отметив факт использования собеседником в общественном месте неофициально-фамильярного стиля.

— Раны болят, господин директор. — со вздохом отвечаю я. — Раны, полученные при защите родины. У меня же контузия. Потом, в агентстве тоже наносили вред моему здоровью. Помните, как вы заставили меня с отёком мозга приехать на пресс-конференцию?

С интересом смотрю на округлившиеся директорские глаза. А у меня-то, оказывается, — полная колода козырей! Только сейчас дошло, что могу на суде, совершенно не привирая, рассказывать о «жестоком обращении» со мною в агентстве.

— Когда это у тебя был — «отёк мозга»? — ворчливо интересуется ЮСон.

— Когда меня рвало на автомобильной стоянке. В сети даже видео этого есть.

— Вижу, ты продолжаешь повышать уровень конфронтации. — помолчав, делает вывод ЮСон. — Решила пойти в разнос? А если твой директор пришёл сообщить, что согласен на всё, с условием, что ты перестанешь дурить и останешься в группе?

— Поздно. — обдумав услышанное, отвечаю я. — Вряд ли это будет плодотворно. Я уже успела сказать своим сонбе всё, что о них думаю.

Смотрю на реакцию собеседника, испытывая в душе раскаяние. Ну зря, зря я так с девчонками. Не надо было обострять. Только вот недавно вмести пили, а я им взял и правду сказал. Неприлично поступил…

— Хех! — изумлённо восклицает ЮСон, откидываясь назад на стуле и разводя в стороны руками по столу. — У тебя там что, ракета в зад воткнута? Потерпеть не могла? Сразу крушить всё понеслась?

— Да, у меня есть недостатки. — киваю, соглашаясь с очевидным.

— «Недостатки»?! — восклицает ЮСон. — Да ты самая отвязанная девчонка, которая попадалась мне в жизни!

— Слишком громко, господин директор. — недовольно говорю я. — Если желаете выглядеть примером правильного поведения, — не нужно делиться с окружающими вашими характеристиками о моей особе. По крайней мере, это непрофессионально для руководителя.

— Чего? — вытаращивается на меня ЮСон.

— Если собираетесь работать со мной и дальше, — используйте в разговоре хотя бы неофициально-вежливый стиль. В знак своего к вам расположения не стану настаивать исключительно на официально-вежливом обращении, хотя по статусу мировая звезда эстрады находится гораздо выше наёмного работника.

Произношу это громко, стараясь, чтобы даже бариста услышала и скрещиваю взгляд с онемевшим директором. Что, скажешь, — не так?

Сижу, слушаю вакуумную тишину. Краем глаза вижу, как две женщины из стафа пригибаются к столику, похоже, желая сделать вид, что их здесь нет. ЮСон приходит в себя и оценивающе меня разглядывает, видимо, прикидывая варианты. Я улыбаюсь ему, стараясь не воспроизвести улыбку вампира и берусь за чашку с чаем, намереваясь сделать глоток.

— И чего же ты хочешь? — наконец спрашивает ЮСон.

— Ничего сверх особенного. — пожав плечами, отвечаю я. — Я уже вам говорила. Обращение, соответствующего моему новому статусу и пересмотра условий контракта, если хотите, чтобы я и дальше оставалась в агентстве.

— Пересмотр условий?

— Это естественно. — отвечаю я, боковым зрением отмечая массовый исход посетителей, дружно потянувшихся на выход из кафе. — Когда у человека меняется статус, то он меняет машину и место жительства, чтобы соответствовать новому уровню. А я до сих пор сплю на верхнем этаже двухэтажной кровати и никто даже не думает о моих удобствах. Все думают только о том, чтобы я больше работала, а как платить мне — так поменьше.

— У агентства есть финансовые сложности из-за взятых ранее кредитов. — помолчав, сообщает мне ЮСон.

— Наверное, оно тогда должно быть крайне заинтересовано в расширении своей доли на музыкальном рынке? — делаю я предположение. — Больше новых песен, больше концертов, больше денежных поступлений. Ведь так?

— Если группа получает семьдесят процентов от зарубежных гонораров, то, тогда заинтересованности у акционеров нет.

Обдумываю услышанное. Значит, «агентство» — это акционеры? Интересно… Хотя ничего удивительного. Просто раньше я об этом не задумывался и для меня априори было, что агентство — это СанХён.

— И в чём же тогда заинтересованы господа акционеры? — интересуюсь я и тут же догадываюсь. — Наверное, желают снизить процент с семидесяти до пяти?

Я с вопросом смотрю на директора, желая услышать подтверждение или отрицание высказанными мною мыслям.

— Ты прекрасно всё понимаешь. — кивает мне ЮСон. — А жалуешься, что у тебя голова болит.

— Понять было нетрудно. — отвечаю я. — Давным-давно известен способ повышения удоев. Для того, чтобы корова давала больше дохода, её нужно меньше кормить и больше доить. Только вот, уважаемый господин директор, если агентство решит встать на этот путь и применить ко мне этот веками проведённый способ, то я — против.

— «Против», — и всё? — уточняет после продолжительного молчания ЮСон, не дождавшись подробностей, так как я сказал «против» и замолчал.

— Этого вполне достаточно, господин директор, чтобы заявить свою позицию. — отвечаю я. — Уверена, что все акционеры — уважаемые люди и грозить им карами, не имея причины, это не солидно. Как я понимаю, пока прозвучало лишь заявление о намерениях, от которого в любой момент можно отказаться. Вот будет принято решение, тогда разговор станет предметным. А сейчас, как говорится, это «ни о чём». Но, ещё раз повторю, — я категорически против принятия такого решения в отношении меня и моей группы.

— Твоей группы? — прищуривается на меня ЮСон. — Ты сказала — «моей группы»? Разве ты только что не поругалась с ней?

— Ну и что? — пожимаю я плечами. — Все вокруг друг с другом постоянно ругаются, — это же не конец света? Я высказала своё видение вопроса. Возможно, теперь онни смогут посмотреть на проблему с моей точки зрения и… как-бы поймут меня. Это для них тот самый пресловутый уникальный шанс стать лучше, который они получили.