Фанфикс.ру Blizzard - Маг и его Тень. Рождение Мага

— Я это сразу понял, — кивнул маг, взглядом зажигая огонь в камине. — Твоя самонадеянность когда—нибудь тебя погубит. Для выполнения даже простейших ментальных заклинаний необходима необычайная для среднего человека способность к концентрации. Тебе же, с твоими дарованиями в этой области, такого не требуется. Тонкие плетения кажутся не сложнее бытовых чар, верно? — он чуть привстал в кресле, повысил голос. — С чего ты взял, что так будет абсолютно со всеми заклинаниями? Слышал, что для создания патронуса нужны светлые, счастливые воспоминания? Ах, слышал? Ну так потрудись сделать все как надо и не расслабляйся раньше времени!

Гарри послушно сосредоточился на… на чем? Он и правда раньше не старался думать ни о чем определенном, так как все предыдущие заклинания получались при наличии одного только желания их сотворить. Он спешно перебрал воспоминания о последних прожитых годах, лезть глубже просто смысла не было. И зашел в тупик. Воспоминаний было много — радостных и печальных, светлых и мрачных, приятных и страшных, хороших и плохих. Разных. Были и счастливые, но ни одно из них явно не обладало достаточной силой.

Вот прогулки с Саашшесс по залитому лунным светом лесу.

— Expecto Patronum!

Нет, не то это счастье. Недостаточно яркое.

Старое, полузабытое ликование от первого в жизни письма, приглашения в неведомый волшебный мир.

— Expecto Patronum! — и жидкая струйка белесого дыма.

Что ж, вполне ожидаемо. Те воспоминания давно похоронены под грудой нелицеприятной правды. Но больше у Гарри ничего не было. Пугала даже не невозможность сотворить заклинание, а отсутствие счастливых воспоминаний в четырнадцать—то лет. Даже первый визит к океану оказался омрачен парочкой фактов, затмевающих все, что происходило с ним до этого.

А у Химеры неплохо получается меня защищать, вдруг подумал он. Это, наверное, первый случай в истории, когда патронус страшнее дементора. Остается только вовремя предупредить: «Сейчас вылетит птичка», чтобы народ успел разбежаться.

— Разум ментально мага работает несколько иначе, Гэральд, — вмешался Гриндевальд. Он по—прежнему называл Гарри Гэральдом, не зная его настоящего имени. Со временем Гарри привык на него откликаться. — Попробуйте думать о чем—нибудь другом. Не обязательно о счастливом. Вдруг получится?

Грань. Зыбкая нереальность, призрачно—серый мир, небрежно бросающий к ногам мага все, чего бы тот ни пожелал.

— Крысолов, правда, что на глубинных уровнях грани исполняются самые заветные желания?

— Правда, — он всегда улыбался по—особенному, когда речь заходила о родном ему мире иллюзий и наваждений. — Грань даст тебе все, о чем ты когда—либо смел мечтать.

Через минуту он все с той же улыбкой добавил:

— И заберет все остальное.

Гарри смотрел в камин, ему чудились горы и волшебные замки, взмывающие к облакам и оседающие на черно—багровые плато. Легенды древних кельтов… заколдованные леса и озера… плывущие над головой облака, ветра, путающиеся в длинных светлых прядях — стоп, а это еще откуда взялось?.. шепот океанских волн и блики света на воде… Мир растаял, грань гостеприимно развернула перед ним свою паутину.

— Expecto Patronum!

Он мягко ступил на ковер. Не особо крупный, возможно, лишь слегка больше природного размера. Но, безусловно, очень красивый и грациозный. Призрачный снежный барс мало напоминал патронуса: не испускал ни привычного сияния, ни тепла и покоя. Только чуть насмешливую уверенность. Гарри протянул руку, и она прошла сквозь полупрозрачную фигуру. Кончики пальцев покалывало, на ощупь патронус показался сотканным из густого тумана.

Он никогда не слышал о созданных за гранью патронусах и недоумевал, как это невесомое, эфемерное существо сможет защитить его хоть от кого—нибудь. Придется потрудиться, чтобы узнать о его способностях и талантах. И отличиях от традиционных патронусов.

* * *

На следующее утро буря утихла, хотя потолок в Большом зале оставался пасмурным; тяжёлые, свинцово—серые тучи клубились над головами. Фред, Джордж и Ли Джордан решали, как волшебным образом повзрослеть и проникнуть на Турнир Трёх Волшебников. Надо признать, некоторые идеи отличались новизной, Крис внимательно прислушивался, иногда комментировал.

— Сегодня как будто неплохо… всё утро на улице, — послышался задумчивый голос Рона. — Травология с пуффендуйцами… и уход за магическими существами… а, чёрт, это у нас со слизеринцами.

Ни он, ни Гермиона с Гарри не разговаривали. Более того, вели себя так, будто его вообще не существует в природе. Остальные гриффиндорцы и несколько учеников других факультетов были рады его видеть. Каждый второй подошел, чтобы лично поздравить с возвращением к ало—золотым знаменам. Выходит, ничего такого ужасного он не натворил, иначе шарахались бы все.

Невилл спрашивал о Гермионе вчера ночью. Возможно, он кое—что знает. Спрашивать Гарри не стал. Да и как? Привет, Невилл, ты случайно не знаешь, какая муха укусила моих лучших друзей? О да, конечно, я же их друг, я все о них знаю. Кроме вот этого маленького факта, о котором меня забыли поставить в известность, и я за все лето не мог написать ни единого письма, чтобы спросить. Прекрасно звучит.

Стать менталистом Невиллу было не суждено: хлипкая природная защита при всем желании не смогла бы служить опорой для дальнейшего развития и укрепления. Разум Дамблдора напоминал темные воды: гхыр что разглядишь, еще и сам увязнешь. В сознание Лонгботтома Гарри скользнул с той же легкостью, с какой застегивал пуговицы. Ну, действительно, откуда Снейпу столько известно о творящемся в школе, когда даже самые примитивные задатки к окклюменции обнаруживаются хорошо если у одного из пяти магов.

Все встало на свои места. И изможденный вид Гермионы, и полное виноватого раскаяния письмо Люпина и его торопливый отъезд. Вот только… профессор уже полгода снимал комнату в Хогсмиде и ни разу не забыл принять аконитовое зелье. Да что там, он его пил не меньше десяти лет, такое просто так не забудешь. Что же случилось?

А если не забыл, и зелье попросту не сработало? Нет, его варил сам Снейп. Не может быть такого, что его отвары не действовали. Гарри наколдовал пергамент и чернильницу. Соседи по столу восхищенно ахнули. Техника начертаний относилась к высшему разряду трансфигурации, в школе его не преподавали. Вот только Геллерт Гриндевальд как—то мало думал о школьной программе и в первую очередь учил тому, что считал полезным.

«Здравствуй, Ремус.

Где ты сейчас? Надеюсь, остался в Англии. Я ни в чем тебя не виню, кто угодно мог забыть о лекарстве. С Гермионой все в порядке, не переживай. Сейчас полнолуние, но она выглядит вполне человеком. Одного не понимаю: когда ты успел до нее дотянуться? Последний раз я видел ее в больничном крыле, без сознания, но не раненую. Нам не сказали, как ты попал в Хогвартс, мы не знаем, что произошло на самом деле. Сама Гермиона ничего не помнит.