Говард Лавкрафт - Наблюдатели

Нет, он не ошибся. «Дымкой», которая закрывала стеклянный круг, оказались два человеческих лица; одно принадлежало бородатому старику, который смотрел на Уолтерса прямо из середины круга, второе — худое, с резкими чертами — выглядывало из-за первого; казалось, человек слегка склонил голову в знак повиновения перед стариком, хотя на первый взгляд было трудно определить, кто из этих людей старик, а кто нет, поскольку первый отличался от второго лишь наличием бороды, в то время как лицо второго, тощее, словно обтянутое высохшей кожей, было начисто лишено какой-либо растительности. Изумлению Уолтерса не было предела; в другое время он принял бы увиденное за оптический обман, но фотографии лгать не умеют, и то, что находилось у него перед глазами, не было иллюзией. Странно, что он ничего не заметил, когда разглядывал камин и резное украшение над ним; впрочем, он мог быть недостаточно внимательным, или же свет, отражаясь от стекла, помешал ему разглядеть эти лица.

Прихватив керосиновую лампу, Уолтерс решительно направился в кабинет и, подходя к его распахнутой двери, вдруг с удивлением обнаружил, что в комнате мерцает свет, словно кто-то случайно оставил там зажженную лампу, — но ведь он не заходил в кабинет с тех пор, как вернулся из Данвича! Поставив лампу на пол, Уолтерс тихо приблизился к порогу кабинета. И застыл на месте, пораженный.

Свет, мерцающий в комнате, струился из стеклянного круга, вделанного в треугольник над камином. Свет был неярким; он то замирал, то слабо вспыхивал, отбрасывая бледные отсветы, словно теплившаяся в нем жизнь старалась заявить о себе.

Внезапно внутри полупрозрачного, как лунный камень, матового круга начали кружиться и вспыхивать цветные огни — розовые, светло-зеленые, голубые, красные, желтые. Уолтерс стоял, глядя на удивительные переливы света, играющие в стеклянном глазу; затем резко повернулся и пошел туда, где он оставил лампу.

Чуть погодя, уже с лампой в руке, Николас снова вошел в кабинет. Но свет лампы, казалось, притушил блеск стеклянного круга. Матовое свечение ослабло; мельканье разноцветных огней остановилось. Николас подождал. Ничего не происходило. Стояла полная тишина.

В углу комнаты он заметил небольшую лестницу-стремянку, которую приставляли к книжным полкам, чтобы снимать книги с верхних ярусов. Уолтерс подтащил лестницу к камину, взял лампу и, держа ее в руке, полез наверх, к резному украшению с треугольником и стеклянным глазом.

Оказавшись с ним почти на одном уровне, Уолтерс начал внимательно разглядывать глаз и через некоторое время пришел к выводу, что стекло сделано из какого-то необычного материала. Он даже не был уверен, что это стекло, и если бы не внушительные размеры глаза, то можно было бы подумать, что он сделан из цельного опала. Но это, конечно же, было не так.

Резьба, обрамляющая камин, также оказалась настоящей загадкой. Сверкающий глаз, по всей видимости, являлся ее оптическим центром, а внешняя, треугольная, часть служила основанием. На первый взгляд все это производило впечатление обычного классического украшения. Но когда Уолтерс разглядел его с близкого расстояния, выяснилось, что это орнамент в действительности представляет собой изображение какого-то жуткого, похожего на осьминога существа, каких на земле никогда не водилось; выпуклый стеклянный круг был его огромным глазом, который к этому времени, хотя и потускнел, продолжал испускать слабый, странно колеблющийся свет.

Словно околдованный, разглядывал Уолтерс необычное украшение, не в силах отвести от него глаз. Впрочем, он не забыл и о двух лицах, увиденных на фотографии; поэтому, скользнув по похожим на щупальца резным завиткам, его взгляд неизменно возвращался к выпуклому стеклу, словно в нем непременно должны были произойти какие-то изменения. Однако ничего не происходило. Глаз светился сам по себе, в этом не было сомнения, но где находился источник света, в данный момент оставалось неразрешимой тайной.

Наконец Уолтерс неохотно слез с лестницы. Постоял, разглядывая треугольник. Да, несомненно, это что-то вроде осьминога, только очень странного, не похожего на обычных осьминогов.

Он погасил лампу и стал ждать, что произойдет в темноте.

Сначала в комнате стоял полный мрак, в котором не было видно даже стен. Но через несколько мгновений вновь показалось радужное сияние. Первое время оно было совсем слабым и все же явно исходило от выпуклого глаза в треугольнике над камином. Вскоре сияние набрало силу и вновь стало таким, каким он увидел его в первый раз. Выпуклый глаз ожил и теперь напоминал мерцающее облако, подхваченное яростным вихрем, только на этот раз краски были намного ярче.

Неотрывно глядя на происходящее и пытаясь найти ему хоть какое-то объяснение, Уолтерс начал испытывать такое чувство, словно кто-то пытался ему что-то внушить; казалось, стеклянный круг притягивал к себе взгляд человека, заставляя смотреть на себя помимо его воли. В то же время мысли Николаса приняли весьма странный оборот; постепенно интерес к стеклянному глазу и свечению начал ослабевать, уступая место смутному чувству смещения земного пространства и размеров, знакомых ему с детства; с внезапной тревогой и беспокойством Николас начал ощущать, как его затягивает что-то похожее на сон или гипнотический транс. Он словно падал в бездонную яму.

Тогда он вновь зажег лампу.

Он пришел в себя не сразу. Свечение выпуклого глаза исчезло, все вокруг выглядело прозаично — если только вид этого кабинета можно было назвать прозаичным. Уолтерс вздохнул с облегчением. Обнаружив, что на его лбу выступили капельки пота, он смахнул их рукой.

Какой бы ни была природа этого явления, оно казалось невероятным. Чувствуя, как дрожат ноги, Уолтерс сел и попытался объяснить самому себе, что же все-таки происходит в доме и почему. Совершенно очевидно, что стеклянный глаз — это не просто украшение. Но как он здесь оказался?

Уолтерс вновь забрался по стремянке к украшению над камином и принялся рассматривать его при свете лампы. Ничто не указывало на его возраст. Возможно, оно было помещено здесь еще при постройке дома. А значит, следует разузнать, кто и как его строил, а поскольку дом явно старше любого из жителей Данвича, придется наводить справки в архивах. Также необходимо выяснить все о его бывших жильцах. А вдруг они видели то же самое? Или что-то еще более потрясающее? Эта мысль наполнила Уолтерса тревогой и в то же время волнующим предчувствием открытия.

Но если он собирается проводить расследование, значит, ему придется задержаться в доме Эберата Уэйтли дольше, чем он рассчитывал. Не вдохновленный такой перспективой, Уолтерс слез со стремянки.