Андрей Ходов - Трансдукция (СИ, незавершенное)

– Лет пятнадцать назад, – пожал плечами Борис, – тебя подобные вопросы не волновали. Получала через отца пакеты из спецраспределителя и была вполне довольна. Представь, что и сейчас так.

– Да разве можно сравнивать! В тех пакетах был отборный, дефицитный товар, предназначенный для серьезных и уважаемых людей. А в этих быдлячьих пакетах один ширпотреб!

– Уж не знаю, чего тебе в них не нравится, – еще раз пожал плечами Борис, – продукты у кооператоров свежие, сразу с колес, ассортимент обширный. Ну а если нужны на праздник какие-то особые импортные разносолы, то по такому случаю можно и в Елисеевский съездить. Там все это есть, хотя и дорого.

– Ты не понимаешь!

Борис про себя горько усмехнулся. Все он прекрасно понимал. Мама в свое время привыкла, как сейчас выражаются, к «престижному потреблению», когда руководящие работники получали качественный «дефицит», да еще по льготным ценам. Сейчас же само понятие дефицита ушло в прошлое. Престижные товары, разумеется, имеются, но купить их можно свободно. Только цены на них кусаются. Даже на отцовскую немалую заплату особенно не разгонишься. Вот мамуля и бесится, для нее это потеря в статусе. Дурацкая страна, где Предисполкома большого района Ленинграда, фактически бургомистр достаточно крупного города, так мало имеет в сравнении со своими коллегами в нормальных государствах. Соответственно, и я вместо того, чтобы сразу занять достойное место в обществе, вынужден сам делать себе карьеру. А отец при этом боится мне лишний раз протекцию составить, чтобы с должности ненароком не слететь. А ведь в нормальной стране…, да что тут говорить!

– Мам, успокойся, не нервничай. Я на работе устал, не хочется мне сегодня в магазин идти. И голодный как волк. Давай лучше в столовую сходим. Она в соседнем доме, идти недалеко, кормят там неплохо.

– Мне? Идти в эту забегаловку самообслуживания? Самой с подносами, как какой-то кухарке, таскаться? Я еще самоуважение не потеряла!

– Ладно, мам, – вздохнул Борис, – давай в порядке исключения сходим в ресторан. Тем более что начальство меня на уборку картошки запрягло. Через два дня ехать надо. Еще неизвестно, когда теперь удастся поесть нормально.

– Какая еще картошка? – снова взвилась мама. – Что за безобразие! Они что? Не знают кто твой отец? А ты сам! Как ты допускаешь с собой так обращаться? Где твое самоуважение?

Борис только застонал: – Если день не задался, то не задался. И ничего тут не сделаешь.

Пассажирский модуль струнника подходил к нужной остановке. Борис еще раз оглядел свое картофельное воинство. Большей частью, понятное дело, институтская молодежь, не успевшая еще плотно завязаться в серьезную работу, и десяток деятелей постарше с отпечатком зеленого змия на физиономиях. Ясно ведь, что действительно необходимые кадры начальство на картошку не пошлет. Это только он почему-то сподобился. Хорошо хоть старшим группы, то есть самому ползать на карачках по полю не придется.

Молодежь являла собой ходячую иллюстрацию на тему современной юношеской моды. Большая часть парней была в полувоенном «камуфляже», на ногах высокие шнурованные «десантные» ботинки, на поясах пистолеты. Явное подражание коммунякам, которые обожают милитаристские цацки. Практично, конечно, но казармой так и прёт. Остальные либо в этих дурацких американских штанах, вошедших в моду еще в конце сороковых, либо в спортивных костюмах из синтетики. Часть тоже с кобурами. Девицы одеты пестрее, на некоторых вообще курточки невообразимых расцветок. Безвкусица, одним словом. Слава богу, большинство девок без оружия.

Мама современную молодежную моду никогда не одобряла, особенно пресловутые «джинсы», старалась привить сыну настоящий вкус. До сих пор на работу Борис ходил в исключительно в строгом брючном костюме. А уж стреляющие железки мама вообще на дух не переносила. Вот и в эту поездку он надел нормальный костюм спортивного стиля, сшитый в хорошем ателье по выкройкам из немецкого журнала.

Борис осторожно потер ладонями виски, голова после вчерашнего немного побаливала. Встреча с приятелями студенческих времен редко обходилась без умеренного принятия на грудь. Собрались на пригородной даче у Андрюхи Иванова. Городскую квартиру его родителей оккупировала родня по матери, приехавшая погостить из Биробиджана.

Первым, по словам Андрея, на дачу сбежал его дед, ушедший в отставку генерал-майором артиллерии. Предварительно пообещав пристрелить этих родственников из именного оружия, если они и туда припрутся. Выбор сына он никогда не одобрял, а любимого внука, бывало, в сердцах называл полужыдком. Через день на дачу перебрался и сам Андрей.

– А кто смеется? Кто смеется? Андгюша Грейц? Андгюша Грейц? – в лицах, деланно картавя, описывал он процедуру знакомства с родней. – А ви знаете, Андгюша совсем не похож на евгея. Негалахические бгаки, негалахические бгаки…

К излишне большому размаху пьянки, приведшему в итоге к скандалу Бориса с матерью по возвращению, дедуля Андрея имел самое непосредственное отношение. Неожиданно от щедрот выставил на стол приличную бутыль чего-то домашнего, вишневого и довольно крепкого, а вместо тоста, невесть почему, брякнул: «На бухач налетели все жыды!».

Выбрав время, когда большая часть участников вечеринки вышла проветриться в сад, Борис пожаловался приятелю на наглость начальства, сославшего его на сельхозработы.

– Ты не о том переживаешь, – хмыкнул Андрей, – оскорбили тебя, видите ли, обиделся. Лёньку Николаева помнишь? Вот и у него так было. Сначала картошка, потом командировка по обмену опытом, а потом сокращение штатов и ауфидерзейн. Вполне может быть, что это первый звоночек. У тебя там, в институте по работе все в порядке?

– Думаешь? Ферфлюхтер швайн! – выругался Борис. – Вроде, никаких особых сложностей на работе нет. Мою компетентность, как инженера, никто под сомнение не ставит. Результаты даю. Все делаю в срок. Претензий начальство не высказывает. Что еще надо?

– Ты бы все же поостерегся, – заметил Андрей, – в смысле подналег бы на работу. По нынешним временам для успешной работы требуется больше, чем простая работа от звонка до звонка. Вон у японцев, слышал, управленцы и инженеры в корпорациях днюют и ночуют на предприятиях. И наши коммуняки…

– Так не война же! – возмутился Борис.

– Я тебя предупредил, – отмахнулся Андрей, кивнув вернувшимся с улицы собутыльникам. Потом вытащил из угла гитару. – Давайте лучше споем нашу…

– Мы парни бравые, бравые, бравые…, – народ подхватил, а Борис с расстройства налил себе в стакан вишневки, выпил, закусил и только потом присоединился:

– Пускай судьба забросит нас далеко, – спускай!