Почему я ненавижу фанфики (СИ)

Внезапно я поехал. В самом прямом смысле — Маргарита сдвинула меня вместе со стулом, видимо, слегка заскучав. Данька подозвал её, похлопав по коленкам. В два прыжка преодолев кухню, она поднялась на задки и подставила под ласковые ладони свою черношерстную голову.

Таким образом, Рита погребла Даню под своим пушистым туловищем, а я остался, несколько напряженный, сидеть на стуле с кастрюлькой в обнимку.

Данька быстро и легко убеждал всех, что Рита — милый гигантский одуванчик, и если она решила слегка прикусить одежду, это игрульки, не имеющие ничего общего с попыткой отъесть ногу. А я понимал лишь то, что подобные собаки при желании убить — убивают за секунду, которую даже осознать не успеешь.

Проблема в том, что было между нами с Ритусей напряжение. Чувствовала она, видимо, что Даня питает ко мне искреннюю привязанность.

Сукой она ревнивой была, в общем.

— Знаешь, Даша меня благодарила. Ну, за то, что я за тобой приглядываю. И извинялась. А ещё я выяснил её псевдоним.

— А мне ни слова не сказала.

— Думаю, она чувствует себя виноватой.

— Здасте-мордасте, приехали и остановились.

— Но талант у неё определенно есть, я посоветовал не бросать перо, — слегка придушенно глаголил мой ненаглядный друг. — Риточка, ну потерпи чуть-чуть. Скоро этот хер с горы свалит и нам с тобой никто не помешает наслаждаться друг другом.

У Даньки была собственная квартира, чему я очень, по-чёрному завидовал. Мне такую роскошь иметь не полагалось, так как родители зарабатывали неплохо и сразу приобрели гнездо на троих. Как я ни умаливал мать, потряхивая бюджетной основой своего обучения, всё равно оказывался неубедителен.

— Свалишь — отупеешь моментально, — говорила она, отворачиваясь к зеркалу и размазывая по лицу пятый слой сверхдорогого крема. — Окончишь универ — поговорим.

Лаконичная у меня была маман, короче говоря.

— Правду говорит, со мной так и было, — с гоготом добивал папан.

Я лишь трагично вздыхал — ладно хоть деньги мне давались без подъебов.

— Если Дашка перестанет постоянно пить, может и пробьется в писатели. Она день без коктейля не может провести. Я тоже бухаю, да, но не каждый же день, — сердито забормотал я, чем на свою голову привлек внимание Маргариты.

Она отлипла от Даньки и прибилась к моей ноге, будто корабль к пирсу.

Обычно животные, как говорится, клянчат еду. Маргарита не клянчила. Маргарита весила килограммов пятьдесят. Она отжимала, как быдло подвальное, мои сосиски, и мне нечего было ей противопоставить.

Данька наблюдал за процессом со снисходительной мальчишеской ухмылкой, наверняка мысленно делая ставки — сдамся я через минуту или через две.

— На, — тоскливо вздохнув, я разорвал сосиску пополам и хотел было съесть вторую часть, но не тут-то было. Маргарита поймала свой кусок в полете и стала отжимать то, что осталось, придавив огромной теплой лапой мою стопу.

Пришлось отдать. Я же не самоубийца.

— Хорошо смотришься. Ты был бы отличной жёнушкой, чувак.

— Ты думай, при ком такое говоришь! — почему-то слегка покраснев, прошипел я. — Кстати, в последнее время ты часто шутишь на «такие» темы. Завязывай уже.

— Ты чё, гомофобом заделался после истории с письмом?

— Нет. Это странно и смущает, понял? Достаточно и того, что половина универа думает, что мы встречаемся.

Даня, вновь с разбегу войдя в роль ванильной пизды, поджал губы и отвернулся к окну.

— Ты мой друг. Что хочу, то с тобой и делаю.

И шмыгнул носом так, что Маргарита мигом навострила свои треугольные лопухи.

Вот. И ничего ему в присутствии этой твари не противопоставишь, если не хочешь остаться без пальцев на ноге.

========== 3 - Внимание, марш, на старт ==========

Я привык к его странностям.

Привык к манере дурачиться, к отсутствию тормозов и даже к постоянному высмеиванию всего и вся. Но вот к чему привыкнуть невозможно, так это к тому, что Данька всегда старался привлечь к своей персоне как можно больше внимания, притом любыми доступными способами.

Стоял там такой: в футболке с клыкастым Спанчбобом, в дутой жилетке, в рваных джинсах и ботинках с идиотскими салатовыми шнурками, надвинув на брови чёрную кепку. На фоне стеклянной витрины очередного храма Dolce & Gabbana Даня выглядел словно солист Slipknot, сбежавший с концерта прямиком в церковь.

Стоял, с понтом дела непринуждённо-расслабленный, уткнувшись в смартфонище размером с ляжку Маргариты в поперечном сечении. И привлекал не меньше внимания, чем я со своим еблищем и пятном, под чутким руководством Анны Тесаковой разодетый в строго-лаконичное.

Мы с ним составляли отличную пару — цирк на выгуле. Смотри-не хочу, селфи с обезьянками — сто рублей.

— Хей! — заметив меня, Новиков быстро сбросил телефон в карман. — Грампи, ты ли это?

— Смотрю я на тебя и чувствую приближающийся приступ эпилепсии.

— Слушай, а вы с Тимом Бёртоном случайно не родственники?

— Тебе только видюха нужна? — быстро переключился я, дабы не разводить очередной срач.

— Процессоры ещё глянем.

И мы побрели мимо пёстрых витрин торгового центра.

Чего там только ни происходило. Магазины гудели на разные лады, со всех сторон до ушей долетали обрывки музыки и беззаботной болтовни. Ближе к середине ряда потянуло свежемолотым кофе — на этом этаже располагалась моя любимая Кофемания.

Липнущие взгляды немного отвлекали, поэтому я натянул капюшон и постарался прикрыть щеку волосами, чтобы пятно не бросалось в глаза.

Данька вертел головой по сторонам в поисках магазина техники, а потом опустил на меня взгляд и нахмурился.

— Ты чего?

— Смотрят, — я раздражённо повел плечом.

— И?

— Пятно же.

— И-и-и? — остановившись, Данька потянул меня за ворот, как нашалившего ребенка. — У тебя что, комплекс?

Я сумрачно заткнулся, не зная, что на это ответить.

В универе пятно не прятал — за три-то года многие обсмотрели его со всех сторон, обсудили, успели забыть и обсудить по второму кругу. Кто бы что ни говорил, в студенческой среде такие хреновины не странность, на которую при удобном случае будут тыкать пальцем, а особенность. Наедине с Данькой тоже не было нужды прятаться. Но в общественных местах ходить с пятном на виду всё равно, что с надписью «хуй» на лбу.

— Тебе не понять, — огрызнулся я.

— Меня всё время разглядывают.

— Да, только тебя разглядывают, потому что ты красивый.

Выкрутившись из его руки, я поторопился углубиться в спасительную тьму капюшона, словно потревоженный сурок. Данька молчал целую минуту, разглядывая меня тем самым «хитрым ужасающим».

— Красивый, говоришь?

Мы остановились возле детского магазина. Новиков развернулся и, ничего не объясняя, торопливо скрылся в царстве мягких игрушек и пластиковых куколок.