Уличная магия 3: Турнир (СИ)

Саске чуть слышимо сопит, дышит медленно и глубоко. Лицо невероятное. Любоваться им немного мешают темные пряди на щеке, и я аккуратно убираю их – не касаясь кожи, подцепив волосинки подушечками пальцев. Зачем-то на глаз определяю длину потревоженной пряди. Очень скоро растущая из головы Заклинателя проволока будет задевать плечи. И мне это нравится, длинные волосы делают его упрямое лицо мягче.

Прикоснуться хочется так сильно, что я едва не начинаю скулить от желания, как собака. Сделать хоть что-нибудь, хоть укусить за нос.

Слишком сладко спит, слишком открытый, слишком доступный. Это все равно, что топтаться рядом с мышеловкой и разглядывать соблазнительный кусочек приманки. Гадство…

Конечно же, мое терпение лопается. Но вопреки желанию оставить на безмятежном лице кровавые отметины, касаюсь губами жестких ресниц, поднимаюсь по веку вверх, к виску. Целую лоб, затем глажусь о кожу, почти как кот. Чувствую себя сопливой девчонкой, которой вдруг захотелось розовых нежностей, но ведь даже враголюбовники могут позволить себе такое хоть иногда?

– Я уж было решил, что меня похитил какой-то нежный извращенец. Узумаки, ты сдурел?

– Я не похож на нежного извращенца? – ну всё, задача выполнена, вулкан разбужен, поэтому по обыкновению наваливаюсь на Саске всем весом.

– Внешне ты напоминаешь человека, с которым я имею несчастье на протяжении четырех лет жить бок о бок. Только ведешь себя странно.

– Если я делаю это редко, не значит, что я веду себя странно…

Невольно увлекаюсь этой небрежной игрой, сую ладонь под одеяло и поглаживаю горячий бок засранца. Затем оглаживаю тонкий край ребер, согрев руку в жаркой впадинке. Саске молчит, видимо, прислушиваясь к ощущениям.

Самой большой странностью во всем этом является скорее то, что я до сих пор не огреб коленом под дых или подушкой по морде. Податливая покорность Учихи придает смелости. Ласки кажутся почти невинными, даже когда я осмеливаюсь перейти на соски и тягучими движениями касаюсь кожи вокруг них.

Опять же, хочется укусить, ущипнуть, оставить след, причинить мимолетную боль, но я сдерживаюсь. Возможно, обходиться с этим телом ласково – еще хуже, чем устраивать сексуальные пытки, ибо это напрочь выбивает господина Дырявое Плечо из зоны комфорта.

– Наруто? – ну вот, началось. Саске не скрывает тревожные нотки в голосе и пытается поймать мой взгляд, но я не смотрю и даже забираюсь под одеяло, дабы не спалиться раньше времени. В безмятежные поглаживания вступает язык, и под тяжелой тканью разворачивается настоящее представление – я пытаюсь залезть везде, где можно и нельзя, старательно глотая смешки и улыбки.

Целую ключицы, не забывая обводить знакомые линии пальцами, выглаживая каждый сантиметр, словно что-то потерял в этой коже и старательно ищу пропажу. Прерываюсь только на то, чтобы отвести руку от своего лица или перетянуть сдернутое одеяло обратно.

– Да что… такое? – Учиха нервничает и об этом мне подсказывает сладкое биение под губами. Ускоренное, живое, горячее. Игнорировать вопросы становится опасно, терпение Саске тоже отнюдь не железное, поэтому я отвлекаю его легкими касаниями в самом низу живота. Мышцы напряжены – мне есть чем заняться.

Его дыхание сбивается, но стонов не слышно. Упрямится, как всегда.

– Наруто…

– Успокойся, – шепчу в живот и под одеялом, но он слышит.

Наверное, именно послушание разжигает во мне такой дикий азарт. Перехожу на ноги и опять без укусов, без боли. В каждом прикосновении только томная нежность, и откуда ее столько взялось?

Я разливаю ее по жилистым бедрам, выцеловываю коленки, лодыжки – особенно косточки, глажу поджатые пальцы. Просто помешательство. Мне нравится так сильно, что я готов провести за этим занятием несколько дней, но, боюсь, это чревато сотрясением мозга.

На самом деле хороший удар может прилететь уже сейчас, когда я дохожу до чувствительной области ступней. Саске ненавидит щекотку, так что тут приходится действовать с максимальной осторожностью.

Лишь обследовав каждый сантиметр длинных ног, возвращаюсь к горячему твердому члену. Учиха сдавленно стонет от первого же касания, от простого поцелуя. Но я хочу еще немного его помучить, поэтому сначала уделяю внимание дорожке жестких волос и яичкам. Уже через минуту чувствую пальцы Саске в моих волосах – крепкий злой захват по идее должен заставить перейти к делу, но я слишком увлечен, чтобы слушаться.

Даже сиплое «пожалуйста» меня не подкупает. Зато когда я все-таки приступаю к самому интересному, то наградой мне становится жалобный и протяжный стон, полный удовольствия. Я неслабо вспотел из-за жара тел и кожа Саске тоже быстро покрывается испариной.

Как ни странно, он не задает темп. Уже понял, что сейчас меня не заставить и не сдвинуть с места. Наверное, с утра это слишком, но я не могу удержаться от желания доставить ему удовольствие – только если позволит.

Использовав немного слюны, осторожно касаюсь сжатого ануса. Саске вздрагивает, но ничего не делает, и я принимаю это за согласие. Только снова никуда не тороплюсь – долго поглаживаю, прислушиваюсь к отзывчивому телу. Первый палец входит с трудом, медленно, под аккомпанемент стонов сквозь зубы. Я не собираюсь трахать его сейчас, а то пришлось бы тратить на разминку не меньше получаса, но почему бы немного не поиздеваться?

Стоит немного надавить – Саске подкидывает бедра, толкается мне в рот. Из-за второго пальца он шипит, как змея, но не пытается меня прервать. Это единственная боль, которую приходится причинить, и я извиняюсь за нее активными ласками, нежностями, тягучими касаниями языка.

Он сам не так давно предлагал мне себя, не так ли? Только вот подзабыл, наверное, что это непросто.

Я довожу его все такими же, ласковыми, нежными движениями. Это почти жестоко – у каждого из нас свой стиль пыток. Только от моих силков синяков не остается…

Вскрик звенит в ушах и на языке разливается терпкая горечь. Я сглатываю, опять чувствуя себя до идиотского счастливым. По уши влюбленным фанатом, не меньше.

И только потом позволяю ему вызволить меня из тканевого кокона.

О, черт, ради этого взгляда и выражения лица стоило все это устроить!

– Доброе утро, – хриплю, наконец, позволив себе рассмеяться.

Смахнув с лица прилипшие пряди, Саске внимательно вглядывается в мои глаза. Садится. И серьезно шепчет:

– Иди, пей свои таблетки и возвращайся.

Горящий взгляд опускается вниз, на мой член. Не могу вспомнить, по какой причине на нас двоих из «одежды» только повязки на плече Учихи, но это как минимум забавно.

– Сейчас я не буду тебя… надевать. Тебе надо сначала попривыкнуть. И вообще, может мне не повредит немного воздержания?.. – посмеиваюсь, буквально впитывая взглядом довольное, румяное и чуть сонное лицо. Вот же красивый, чертяка. Даже утром, даже лохматый, даже обкончавшийся минуту назад!