Наталья Финенко - Кимберли (СИ)

Решив отдохнуть от нудных формул и рифмоплётов, я вышел из комнаты и по еле освещённому коридору пошёл к лестнице.

Чьё-то рельефное, мощное тело столкнулось с моим, и из-за этого мои очки слетели с носа, и я, как слепой котёнок, вцепился в препятствие, чтобы удержаться на месте.

Руки чьи-то крепко прижали к себе, а дурманящий запах окутал меня. Мой подбородок приподняли, и я увидел лишь глаза напротив, которые сверкали как два огонька.

— А ты без них милый, человечка, — прошептал голос Норинора, а его дыхание опалило мое лицо. Нахальные руки быстро прошлись по моему телу и остановились на моих нижних полушариях. — Да и то, что сейчас держу, мне нравится. Так и быть, ты станешь моей подстилкой.

— Дважды аж два О, только подожди, когда шнурки поглажу и сделаю депиляцию тебе выше колена и ниже пупка. Убрал свои лапы, вампирёныш, — шипел я от негодования и оттолкнул опешившего вампира, который не удержался, почему-то, и стал заваливаться на спину, и я следом, потому что он продолжал держать меня.

Мы оба оказались на полу, он упал на спину, а я на него. Секунду мы не двигались, потом я почувствовал, как этот нехороший вампирёныш вновь начинает тискать меня и дышать мне в область шеи. Я опешил от нахлынувшего чувства, а когда тот, легонько покусывая шею, стал бормотать о каком-то запахе — отрезвел.

— Придурок, у меня нет запаха, и хватит грызть меня, — говоря это, я попытался вырваться, но он мне не дал, а, перевернувшись, подмял мою тушку под себя.

От удивления и растерянности я не сопротивлялся. Мысль пронеслась у меня, что это совсем другой вампир, просто похож внешне и по запаху. Тот — дневной, был жёсткий, презирал человеческую расу, надменный, брезгливый, знающий свою стоимость в этой жизни. А вот этот — ночной: наглый, нежный, тихий, но в то же время вулкан, от него все мои инстинкты и чувства взбунтовались.

Я обнял вампира и прижался носом к его телу, чтобы втянуть запах — чабрец и черешня присутствовали, но в нём появился ещё еле уловимый запах белого шоколада.

— Кто ты? — спросил я вампира, пытаясь оттащить клыкастого от шеи, на которой явно прослеживаются засосы. Вампир всё же оторвался от меня, а в глазах светилось явно, не понимая, почему эта занимательная зверушка говорит странные вещи.

— Я Норинор Людэвиротэ. И надеюсь, ты это запомнишь до конца своей никчёмной жизни, — меня вновь сжали сильнее, от чего косточки и мышцы протестующе взвыли, и от боли я выгнулся дугой.

Слёзы хлынули внезапно, но это и спасло меня от дальнейших «объятий». Вампир удивлённо посмотрел на слёзы, а затем, вытерев их, поднялся и на руках отнёс к моей комнате. Перед дверью, нежно, ещё раз погладил мои щёки и, вдохнув запах, поставил.

— Извини, — шепнул он и растворился в тёмном коридоре.

А мне оставалось лишь с удивлением смотреть в тёмное пространство и думать, что же это было?

Тихо зайдя в комнату, я достал мазь и растёр по всему телу, надеясь, что засосы и боль пройдут к утру. Закрывая глаза и уходя в сон, я всё же подумал, что такой вампир мне нравится.

Утром я проснулся из-за Рысса и Миллеса. Они перешептывались и внимательно обследовали коробочку, но делали так, чтобы не открыть самим.

— А я говорю, там что-то вкусненькое, — высказался громко Рысс.

— И вам доброго утра, — пробурчал, когда те в ответ протянули молча мне эту коробку. — И, что я должен с ней делать?

— Это для тебя, вот эта карточка.

На карточке и впрямь было написано моё имя. Интересно, от кого? Принюхавшись, я нервно сглотнул — запах белого шоколада.

Чуть трясущими руками стал раскрывать её, боясь увидеть что-то страшное или издевательское.

На бархате лежали очки в изящной оправе. Надо же, помнит, что из-за него я лишился своих.

Бережно подняв их, я приподнял материал под ними, там был шоколад, выложенный буквой «Н».

— Вот же, — мне хотелось рычать, но удержался, чтобы не показывать свои эмоции котятам-оборотням, которые с интересом смотрели на меня.

— Ну, скажи, от кого? — не выдержал, как всегда, Рысс, который был слишком порывист во всём, и лишь благодаря Миллесу ещё не сильно переходил дозволенного.

— Я не знаю. Вы же видели, что ко мне не так уж и стремятся.

— Это тебе так кажется, — Миллес коготком подцепил один из кусочков шоколада и хотел проглотить.

Мой рык и стремительный рывок в сторону кота испугал того. От чего оборотень постарался сжаться в комочек. Рысс же подполз медленно ко мне и, жалобно мяуча, подставлял свою шею, показывая, что он подчиняется. Я с удивлением смотрел на то, что происходило, и в то же время казалось, что это не правда, мираж.

— Нет, нет… — я чуть не плача сам стал отползать от оборотней, ища места отхода. Я вновь вспылил, а из-за этого страдают другие. — Миллем, Рысс простите …

— Ким, ты должен нас пометить, — Миллес, продолжая сидеть в той же позе, старался говорить спокойно, хотя уши и голос выдавали. — Наши звери приняли тебя, и после того, как ты нас пометишь, у тебя не будет таких сбоев.

— Догадался? — я думал, что моя тайна останется в моей семье. Но оборотни оказались всё же внимательны.

— Не трудно заметить в тебе вожака, хоть ты и не альфа. У нас король Франческо Пятый, в молодые годы, был таким, и, как только пометив своих близких подданных, он смог стабилизировать такие агрессии.

— Да, и хороший самец помог тоже, — со смехом в голосе пискнул Рысс, и исподлобья, и с улыбкой на губах посмотрел на меня.

— Я не готов подкладывать себя под самца, — ворчливо буркнул я и, несколько раз вздохнув, чтобы успокоится, а затем полез в сторону оборотней. — Я точно не знаю, что делать, так что подсказывайте.

— Надо всего лишь укусить и сделать глоток крови. Мы же не должны сопротивляться, а добровольно принять тебя, как нашего вожака. Последующие будут мечены тобой инстинктивно.

— Блин-н-н, не думал я никогда, что мне придётся пить кровь как мои предки, — бурча под нос себе, я всё же коснулся зубами шеи и прикусил.

О, это нечто!!! Как будто пьёшь солоноватый коктейль из клубники и клюквы. Мгновение, и мои чувства стали спокойны и не агрессивны. И хоть моя проснувшаяся часть вампира протестовала и требовала продолжения, я смог всё же оторваться от шеи. Я даже стал чувствовать себя не так, как раньше. Эйфории не было, лишь чувство наполненности и способности совершать быстрые решения.

— А у тебя глаза светятся жёлтым, — выдал Рысс, потирая место укуса, где остались лишь заметные точки, из которых стали тянутся дорожки голубого цвета и образовывать что-то в виде замочка из веточек.

Я же смотрел на это с гордостью и нежностью, как будто они мои дети, семья, мой род.

Но вот то, что будет дальше, меня тоже волновало очень сильно.

— Интересно, что скажет ваш король, видя, что вы принадлежите не ему, а мне?