Георгий Левченко - Сон разума (СИ)

– Это она меня бросила, – спокойным тоном произнёс Фёдор; стало ясно, что тем впереди ещё много.

– С чего вдруг? сделал что-то не то? Я, конечно, не хочу в ваши дела лезть, но нас ведь с матерью это тоже касается, – по-отечески заключил он.

– От чего же? секретов здесь никаких нет. Скорее, не сделал. Она замуж хотела.

– Нет, ты посмотри на неё, а! Хотела замуж за любимого человека. – Надо сказать, была у них одна семейная черта: время от времени среди туповатых рассуждательств нет-нет да и мелькала язвительная, почти жестокая ирония, задевающая человека за самое нутро, на которую он может откликнуться ничем иным, как горечью и злобой. Фёдор частенько в зрелом возрасте удивлялся, как мать могла так долго уживаться с отцом, и пришёл к выводу, что тут, видимо, было снисходительное смирение с её стороны.

– Я её не любил, с меня одного такого брака хватит.

– Знаешь что? – Отец заметно и вдруг разгорячился, уж очень живой оказалась для него эта тема, – любил-не любил, а одному-то гораздо хуже.

– Что? Хуже, – подтвердил сын, – но свободней.

– Трусоват ты, сынок. На что же тебе свобода в твои-то годы? – Разговор оживился так, будто не виделись они буквально со вчерашнего дня, а тут разом столько новостей.

– Не знаю. С чего, откуда ты этот вопрос выдрал? Раз есть, значит нужна.

– В том-то всё и дело, сорок лет мужику, а он всё в элементарных вещах разобраться не может, – это было явно лишнее, но очень уж сильно старик разозлился. Правда, через несколько мгновений он вспомнил, что сын к ним пришёл в первый раз за много месяцев и что ему самому, видимо, сейчас нелегко, вновь пристально посмотрел на него, но уже с жалостью, на которую только был способен в данный момент и которая, впрочем, самому Фёдору оказалась совершенно безразлична, и продолжил спокойным тоном. – Ладно. А как на работе? или тебя и оттуда выгнали?

– Нет, не выгнали, на работе всё нормально, – он был рад перемене темы. – Там-то что может произойти? Наоборот, повышение прочат, даже не знаю, что они во мне нашли. – Этим сообщением отец остался заметно доволен, про очередное повышение, а не недоумением сына, чем он может кого-то заинтересовать, но продолжать тему не стал, ему кое-что хотелось рассказать самому.

– А мы тут с матерью решили в нашем дачном доме перепланировку сделать. Ты его помнишь? Там можно спокойно пристроить две комнаты к длинной стене, той, что напротив от входа, да ещё кухню как-нибудь сбоку. Я решил сам спроектировать, не зря же всю жизнь расчётами занимаюсь, а для строительства, может, и наймём кого, только проблема есть, на соседний участок придётся чуть-чуть залезть. Надо будет с хозяином поговорить, он у него и так заброшен, только летом ездит малину собирать и всё, так что, возможно, продать согласится. Я вот только ещё не решил, стоит ли второй этаж делать, хочется, конечно, но дороговато выйдет; на днях походил, поузнавал, цены на стройматериалы сейчас кусаются. В общем расширим, благоустроим да туда жить переберёмся, по крайней мере, полгода с средины весны по середину осени там вполне комфортно и к природе ближе.

– А с квартирой что? Кстати, про здоровье забыл спросить.

– Нормально здоровье, жить и жить, но это ты как раз не кстати, до сих пор не привыкну, что меня про здоровье спрашивают, не такой уж я ещё старикашка. А квартира никуда не денется, вот тебя попросим иногда заезжать и всё. Думаю, не обременительно, да и красть тут особо нечего, никто не позарится. Там надо будет ещё сад облагородить, – это опять про дачный дом, – я уже решил кое-что в нём реорганизовать. Старые деревья, конечно, пусть остаются, просто глупо было бы их рубить, но вот на месте, где у нас сейчас малинник, посажу ещё четыре груши, пару яблонь и, наверно, три вишни, а его, если с соседом о продаже удастся договориться, целиком перенесу на другой участок, там ему самое место. Всё остальное, соток семь получается, под огород. Да, про забор забыл, забор обязательно надо будет укрепить, а то и новый натянуть, больно он проржавел, особенно столбики. – Казалось, отец разговаривает исключительно сам с собой, а ещё было видно, что пока всё это лишь проекты и реально делаться ничего не началось.

– Ладно, заезжать-то я буду, но с чего вы вдруг так решили? Если деньги нужны, то я с радостью, только скажите.

– Да не в деньгах дело. Тут сидишь в четырёх стенах: от кровати к столу, от стола к телевизору, от телевизора опять к кровати, вот и всё, а там-то хоть занятие какое, сад, огород, да ещё и воздух свежий, ну, ты понимаешь… – Фёдор не понимал, точнее, понимал, что отец чего-то не договаривает и начинает повторяться.

– Думаю, и здесь можно занятие себе подыскать.

– Можно, – отец, слегка сгорбившись в кресле, раздвинул брови и посмотрел куда-то в пустоту. – Я все пять лет после пенсии хотел не то чтобы открытие сделать, просто тема у меня была любимая, всю жизнь над ней думал (видимо, он говорил про физику. Кстати сказать, его знания в этом предмете выходили гораздо далее рамок школьного курса), с институтских лет. Там, понимаешь, есть одно фундаментальное уравнение, движение микрочастиц описывает, чьё, говорить не стану, тебе это всё равно ничего не скажет, которое может иметь различные способы решения или приближённого решения, кому что нужно. Вот и была у меня идейка именно в данном смысле: если кое-что выразить с помощью частных производных, можно получить некоторое общее решение, не сразу, конечно, но это уже сложно объяснить. Ну, значит, начал я его искать, однако какую бы пробную функцию не выбирал, полнейшая глупость получалась и безо всякого физического смысла, быть такого не может, короче говоря. Выходит блажь, мои фантазии, причём ещё юношеские, всю жизнь с ними пронянчился, ждал чего-то, обстоятельно к делу хотел подойти, а его-то совсем, дела этого, в действительности и не было никакого. А, главное, ведь настолько всё очевидно. Ты представляешь, что это такое? прожить всю жизнь с мыслью, будто у тебя припрятано кое-что очень важное, и ты один им обладаешь, а потом вдруг узнать, что оно всегда было лишь пустой иллюзией, – он смотрел в пол, качая головой. Здесь имелось два момента: во-первых, Фёдор, наконец, узнал, что и у его родителей, у отца, по крайней мере, были свои «тайные мысли», т.е. нечто вроде претензий; и, во-вторых, лишний раз убедился, насколько примитивно то, чем он сам занимается.

Вдруг в замке щёлкнул ключ, пришла мать.

– Петя, там погода такая хорошая, пойдём после обеда…

– У нас гости, – крикнул он ей прямо в прихожую, шумно повернувшись в кресле.

– Ой, здравствуй, сынок, – она быстро подошла к Фёдору босиком, не успев снять светлого весеннего плаща и косынки, он привстал, они обнялись. – А почему без Настеньки?