TWO IN A MILLION (СИ)

Откуда он зарядился такой энергией?.. Ки очень хотелось знать.

Еще одним человеком, очень сосредоточенным на работе, оказался Джонхен. Вокалист сидел на кухне, окруженный ноутбуком и десятком открытых блокнотов, постукивал карандашом по деревянной поверхности стола, пытаясь сочинить новый ритм, одновременно шепча новую лирику.

Ки решил не вмешиваться, тихонько проходя на кухню, чтобы приготовить ужин, иногда заглядываясь на вокалиста, наблюдая, как тот, прикусив губу и прикрыв глаза, еле слышно напевал какую-то мелодию. Если это была новая песня, то он знал, что брюнет не любил показывать ее, пока она не была полностью готова, поэтому он не собирался просить Джонхена спеть ему.

SHINee… Группа из пяти парней, пяти друзей – действительно любящая семья.

Что же теперь с ними станет?

Внутри него было кое-что, от чего хотелось вскочить и снова побежать на сцену, закричать всему миру, что он вернулся, что SHINee станут такими же, какими были и прежде, но...

Все было не так просто.

В SHINee был новый участник, а у него было двое детей, о которых следовало заботиться. Рутинная жизнь айдола не позволяла иметь семью... Такова была жестокая правда.

Но сейчас семья для него была намного важнее.

Он снова бы отказался абсолютно от всего... Лишь бы увидеть, как эти дети будут расти, наблюдать за тем, как у них будут появляться собственные мечты, ощущать их взаимную любовь.

Теперь это было его самым большим и заветным желанием. Он уже давно перестал быть эгоистичным; может, поэтому и он очень уважал пожилых женщин. Многие из них постоянно рассказывали ему, с немалой гордостью, как они вырастили своих детей, жертвуя ради них очень многим, борясь за них до конца.

После окончания ужина Джонхен сказал ему, что накормит детей и уложит их спать, позволяя Ки спокойно убраться на кухне и принять душ, не беспокоясь о том, что дети будут нуждаться в нем.

Было приятно стоять под душем и ощущать воду на своей коже, это очень расслабляло...

Быть родителем оказалось труднее, чем он предполагал. Забота о Югыне была очень легкой; им всего лишь надо было следить за ним несколько часов в сутки. Это было весело, им не надо было действительно стараться воспитывать его, они просто баловали малыша. Ах да, их было пятеро парней, заботящихся об одном ребенке. А сейчас были только он и Джонхен, на плечи которых легла ответственность за двух новорожденных малышей.

Это было утомительно, у него ныло тело, болела голова из-за плача, но... к концу дня... появлялось ощущение, будто ему вручили награду. Было так приятно видеть своих малышей, лежащих в своих колыбельках, сопящих и видящих сны, о содержании которых Ки даже не догадывался.

Другое, что подарило ему огромное счастье – зрелище, которое он сейчас увидел.

Ки только что вышел из ванной, уже переодевшись в пижаму, и собирался поцеловать своих младенцев на ночь, когда он увидел это.

Джонхен сидел на диване, обе руки его были заняты: Джэсон лежал на правой, а Миком – на левой, друг напротив друга.

Оба малыша уже дремали. Всхлипы Миком постепенно угасали, но он продолжал делать это – продолжать петь.

Ки слышал пение Джонхена миллион раз, но... это было совершенно другим. Брюнет всегда вкладывал эмоции в свои песни, но в этот раз тут была не просто частичка, а вся песня была наполнена его чувствами.

Глаза вокалиста сияли любовью, уголки губ были вздернуты в улыбку, пока тот нежно пел, убаюкивая малышей. Голос казался... ангельским, от чего блондин чуть не заплакал.

Джонхен... с каждым новым днем заставлял его влюбляться в него еще больше. Это было сумасшествием.

Он думал, что уже любил его... Но сейчас ощутил, что Джонхен мог удивлять его каждый день, заставляя любить еще сильнее.

Ледяная стена, что была выстроена, дабы защитить его израненное сердце, пока он был беременен, просто напросто расплавилась от такого проявления любви.

Он почувствовал... что больше ни о чем не следовало волноваться. Он почувствовал себя по-настоящему счастливым, он почувствовал умиротворение...

Джонхен заметил силуэт Ки в дверях и улыбнулся, делая знак, чтобы тот вошел в комнату.

Ки подошел к нему с небольшой улыбкой на губах и уставился на двух спящих в накачанных руках ангелочков.

- Давай уложим их, – прошептал он и, осторожно взяв мальчика в свои руки, отошел к голубой колыбельке.

Несколько секунд Ки просто стоял там, наблюдая за своим младенцем, как мирно поднималась и опускалась его маленькая грудь. Улыбнувшись, он оставил поцелуй на его лбу и перешел к другой колыбельке, чтобы проделать то же самое.

Джонхен смотрел на то, как рэпер раскрывает свое сердце перед ним. Они действительно были как два гордых идиота, так он думал. Они любили этих детей так сильно, что даже смешно становилось.

И... Ки... он выглядел таким счастливым... таким прекрасным...

Хотелось подразнить Кибома, заставить его от отчаяния лезть на стены, чтобы тот умолял о поцелуе, но... он больше не мог сдерживаться. Дразнить Кибома означало дразнить самого себя, а он уже был на пределе.

Он так сильно нуждался в этом парне... Это сводило его с ума!

Кибом был... он даже не мог описать то, что чувствовал к блондину; это было чем-то драгоценным, таким чистым, безупречным и мощным, что хотелось создать новое слово, которое объяснило бы все то, что он чувствовал к нему.

Набравшись немного храбрости, Джонхен потянулся своей рукой к ладони Ки, переплетая их пальцы и мягко притягивая к себе.

Ки подскочил от неожиданности, когда его взяли за руку, но ничего не сказал. Глаза Джонхена... в них стоял тот самый блеск, которого он не видел уже давно...

Хотел ли он этого? Значило ли это, что он, наконец, решил сдаться?

Боже, он ощущал такую слабость к этим глазам... Он не мог бежать от этого, не в этот раз.

С бешено бьющимся об грудную клетку сердцем Ки позволил потянуть себя за руку, молча опустив глаза от стыда. Он больше не чувствовал себя сильным, больше не хотелось сопротивляться... Он просто хотел, чтобы над ним доминировали. Ему нужно было ощутить это – чувство защищенности, чувство того, что он был желанен, что он действительно принадлежал кое-кому... ему.

Он ничего не сказал, когда парень привел его в их комнату, закрыв за ними дверь. Не было никакой необходимости в словах. Джонхен просто посмотрел на него, как бы спрашивая разрешение, чтобы продолжить, чтобы делать то, что ему хотелось.

Ки даже не кивнул. В момент, когда их глаза встретились, Джонхен уже знал, что ему позволено делать все, что он мог пожелать – оба жаждали этого.

Он не стал возражать, когда Джонхен опустил руки на его бедра, прижимаясь грудью к его спине. Он позволил вокалисту осыпать его длинную шею нежными поцелуями, заставляющими его трепетать, заставляющими хотеть, чтобы его взяли.