От звезды до звезды (СИ)

Меньше всего на свете им не хватало атмосферной катастрофы номер два.

Йонге прошел обратно и остановился у входа.

– Руди, – тихонько позвал он.

– М-м?

– Глянь сюда. Вон там, на горизонте. Что видишь?

Рудольф устало протер глаза, сдвинув экран глассов, а потом вернул его на место и сосредоточенно уставился вдаль.

– Херню какую-то, – наконец, сказал он. – Мельтешит все, может, я все-таки с настройками переигрался.

– Сколько пальцев?

– Два, и факи мне не показывай.

– Значит, глассы в порядке. Да и я вижу, что там бурлит дерьмо какое-то. Может, Сайнжу спросить или уж сразу подниматься и…

Рудольф схватил его за запястье и дернул. Йонге от неожиданности поскользнулся, схватился за неровный оплавленный край и зашипел, когда острые частицы спекшегося песка впились в ладонь.

– Ты меня угробишь когда-нибудь!

Сайнжа вздрогнул и заворочался.

– Глянь!

Рудольф задрал его руку еще выше, буквально тыкая самому Йонге в нос. Йонге тормозил несколько секунд, а потом понял, чего от него хотят.

– Сайнжа! Подъем!

Сквозь респиратор приказной рев получился недостаточно громким, но яут моментально вскинулся. Лезвия воткнулись в песок.

Йонге без пояснительных записок показал ему радар – яут сначала сощурился, а потом округлил желтые гляделки так, что они почти засветились.

Клин точек на радаре сдвинулся вполовину и угрожающе пульсировал.

Яут на четвереньках выпрыгнул из убежища, выпрямился и уставился на горизонт в клубящиеся тучи. Для наглядности, он еще и ткнул туда пальцем, а затем перемахнул через ложбинку и почти бегом припустил в направлении все еще далекого корабля.

– Я умру молодым, – подытожил Рудольф.

***

Спешка возобновилась. Йонге с благодарностью к создателям НЗ-комплекта принял еще стимуляторов, плюнув на уже вовсю дающие о себе знать проблемы со здоровьем. Рудольф не отставал в употреблении химии, и сквозь синхронизацию Йонге чувствовал, что напарник принял даже больше установленной дозы, поэтому лайнер ему казался легкой игрушкой, а стеклянные холмы ложились под ноги как суперсовременная комфортабельная беговая дорожка.

Йонге давно не смотрел на счетчик километража; он вообще отключил миниатюрный экранчик, вшитый в рукав куртки, чтобы не расстраиваться. Корабль звал его гораздо сильнее, чем раньше, а это значило, что они подходят все ближе. Все еще не дотягиваясь словами, «Фелиция» бессловесно посылала им почти судорожные импульсы, дергая за привязь.

То и дело посматривая на радар, Йонге непроизвольно ускорял шаг, и вскоре уже легко и пружинисто бежал, по пути еще раз закинувшись стимуляторами. Даже кислородное голодание ощущалось меньше: прокреатин заставил кровеносную систему работать на всех вспомогательных атмосферных газах, которые можно было использовать.

Точки стремительно приближались, видимо, решившись на штурм. После того как они пересекли «границу видимости» радар включил еще и отсчет километража.

Йонге подхватил бьющуюся на глейтере волну и в три приема предупредил Рудольфа, что неприятности совсем близко, а заодно начал передавать ему радарный отсчет. Механик слегка притормозил, пропуская напарника вперед, и пристроился в арьергарде. Йонге мельком успел увидеть, как нестерпимо полыхает зеленым экран глассов, выкрученный на непостижимые уму настройки.

Потом они услышали звук. Низкое гудение, словно рой огромных насекомых летел за ними – и еще шелест. Треск. Яут резко затормозил, пробороздив когтями, развернулся и присел. Йонге пришлось срочно уклоняться, Рудольф тоже успел изменить курс, и оба развернулись на ходу, еле-еле не столкнувшись с Сайнжей.

– Ебаный ты нахрен!

Вопль Рудольфа наилучшим образом характеризовал происходящее.

– Что ж ты, сука, не сказал, что они летающие! – поддержал Йонге.

– Да еще и огромные!

Яут не среагировал, но на секунду схватился за грудь каким-то судорожным движением. Йонге машинально поставил себе мысленную зарубку – он помнил, что на широкой пятнистой грудине видел тонкий шрам, и хотел бы в будущем узнать, откуда он взялся.

Многоноги парили в тучах.

Огромные твари, перебирающие многочленными лапками и плавно взмахивающие полупрозрачными крыльями. Раздутые пузырями животы колыхались, и Йонге готов был поклясться, что вся движущая сила – не в крыльях, а в этих наполненных то ли газом, а то ли электричеством бурдюках. Отвратительно бледные, навевающие первобытный ужас, многоноги настигали их, несмотря на кажущуюся ленивость взмахов – не зря далекие предки людей передали своим образованным цивилизованным потомкам инстинктивное отвращение ко всему, у чего больше четырех ног.

Твари медлительно скручивали и раскручивали суставчатые хвосты, слепо шарили под собой вываленными хоботами. И они все-таки двигались гораздо быстрее, чем могли бежать люди.

– Я думал, это будет набег насекомых! – почти взвыл Йонге.

Рудольф обернулся. Визор сиял прицельной сеткой.

– Да и хрен с ним! Зато по этим я могу стрелять!

Сайнжа раскрыл обе руки, взмахнул лезвиями, разминаясь, и взревел, порождая утробное эхо между стеклянных холмов.

Со стороны летунов плотной волной шел ветер. Даже сквозь респиратор пахло кислятиной: отвратительной, разъедающей ноздри.

– Господи, я, кажись, понял, что за отраву они выделяют, – прохрипел Рудольф и чихнул.

– Не вздумай страдать аллергией! – пригрозил Йонге. – Я с лайнером толком не управлюсь!

– Да… апчхи! Мать твою! Не ссы!

Рудольф в бешеном темпе разворачивал лайнер, превращая хоть и длинное, но компактное оружие в мощную развесистую конструкцию, в которой Йонге ничего уже не понимал, хотя честно старался знакомиться с новинками систем ведения ближнего и дальнего боя.

– Scheisse, я не удержу! – Рудольф выматерился, опускаясь на одно колено. – Йонге! Иди сюда!

Пилот нырнул под выдвинувшийся на полтора метра ствол, бухнулся на колени и уткнулся лицом в стеклянистую массу. Кто бы увидел в обычное время, как он, задрав задницу, хватается за ботинок Рудольфа и обнимает его – живот бы надорвал со смеху. Но в боевой обстановке это было вовсе не смешно.

Ствол лайнера опустился прямо на пятую точку пилота и неподвижно замер. Конструкция из двух людей обеспечивала оружию устойчивость и противоотдачу.

– Жопу мне не поджарь! – прохрипел Йонге.

– Ага. Я лучше потом ее отжарю.

Нервный смешок, последовавший за этим высказыванием, подсказывал, что механик осознает, насколько у него съезжает крыша. Йонге не стал комментировать, и без того шкурой ощущая неудобство, охватившее Рудольфа.

Затем это чувство исчезло и сменилось другим, гораздо более полезным в такой ситуации. Яростью.