От звезды до звезды. Колония (СИ)

– Я бросаю вызов.

Яуты точно так же не услышали его, однако Йонге заранее настроил перевод, поэтому кроваво-красные огромные символы чужого языка повисли точно над транслятором.

Нагнетатели продолжали бушевать, однако казалось, что теперь звук стал чуть тише.

“Еще пару минут, – эхом отозвался Рудольф. – Честно говорю, зарядов у меня всего три. Их не производят больше”.

“Нам хватит”.

Йонге повернулся вокруг своей оси и с удовольствием обнаружил, что под прикрытием шума на площадь успело явиться еще под двадцать голов яутов.

Через тридцать секунд их было уже сорок. Еще через тридцать секунд выходы с площади оказались полностью заблокированы запарковавшимся транспортом. И, наконец, еще через тридцать в воздушных коридорах повисло несколько гоночных глайдеров.

“Близко не подходи, на тебя щита нет”, – предупредил Рудольф.

Йонге и сам чувствовал, как вокруг Рудольфа и цангеллета разливается давящая тяжесть. Стрелка защищал антигравитационный щит, а брусчатка между тем уже начала медленно проседать: точно под длинным стволом оружия.

Нагнетатели умолки, и первая пара аккумуляторов с грохотом упала на камни.

– Я бросаю вызов! – повторил Йонге, медленно поворачиваясь на месте. – Мне нужны глаза, уши и память!

– Кому бросаешь-то? – крикнули слева и чуть сзади.

Йонге не стал приглядываться, хотя голос и показался ему знакомым. Вместо этого он развернулся к ретранслятору, встал на заранее выбранное место и картинно взмахнул клинком, одновременно посылая запрос. Голограмма зарябила.

На секунду Йонге охватило чудовищное чувство, что Гаруха просто ему не ответит, и вся затеянная им катавасия окажется позорным пшиком в воздух. Яуты молчали, однако Йонге понимал, что под этим молчанием скрывается дикое возбуждение охотников.

Гаруха все-таки отозвался.

“Долгая решительность, – сходу начал он. – Ты смирение…”

Яут замолчал. Йонге видел, как его зрачки мечутся из стороны в сторону. Вздохнув поглубже, он раскинул руки.

– Эй, клыкастый! Видишь этих достойных сынов охоты? Они свидетели – я бросаю вызов!

“Я не принимаю вызов от слабого мяса!”

Свидетели начали ворчать. Челюсти Гарухи дрогнули, и Йонге подавил вздох облегчения. Яуты не собирались просто так отказываться от зрелища. Но он готов был разочаровать их, если бы Гаруха оказался сговорчивым клиентом.

– Тогда просто отдай нам нашего навигатора!

“Что ты мне пообещаешь, звездный пилот? Если отдам”.

Ворчание зрителей сделалось куда громче. Йонге уже слышал в нем недовольный рокот.

– Скидку на доставку любого другого груза, – бодро сказал он.

Гаруха заклекотал, сотрясаясь от смеха.

“А если нет?”

Йонге поднял клинок и направил острие точно в центр голограммы.

– Тогда мы пизданем твое летучее корыто вдребезги.

Голограмма опять мигнула.

“Что ты несешь, умансоо?”

Йонге шагнул в сторону, давая дорогу своему аргументу. Он дорого бы заплатил, чтобы вживую полюбоваться на морду Гарухи, но оставалось только наслаждаться тем, как плывет и искажается голограмма, а затем челюсти яута распахиваются во всю ширь, обнажая глотку.

На Рудольфа Йонге не оглядывался, но отлично представлял, как сладострастно прищуривает глаз товарищ Вебер, вжимаясь всем телом в стабилизаторы цангеллета.

Ворчание яутов смолкло, словно кто-то разом обрезал все звуки, и в забетонированной тишине Йонге услышал, как Рудольф одними губами делает “Бабах!”

Голограмма и ворота разлетелись одновременно.

Грохот разрушения Йонге даже не услышал. Всю площадь накрыло диким стонущим ревом. Камни под ногами вибрировали, зубы ломило, недавно восстановленные хрящи в носу противно вздрагивали и норовили съехать в сторону.

К счастью для присутствующих цангеллет был не просто старым оружием, но и очень избирательным. Взрыв направленного действия вынес ворота полностью, и вся энергия удара ушла в сторону Небесного Гнезда, поэтому зрители отделались только легкими повреждениями. Хозяин жральни свалился в фонтан. Йонге засмеялся и сам себя не услышал.

“Не стой!”

Йонге оглянулся и инстинктивно дернулся в сторону напарника, но Рудольф яростно оскалился.

“Я сам!”

Механик обхватил свое оружие обеими руками, напрягся и медленно выпрямился, поднимая груз. Йонге представил, как цангеллет становится тяжелее с каждым мгновением, набирая критическую массу для выстрела, и мысленно обратился ко всем высшим силам, прося другу Рудольфу здоровья.

Рудольф сделал первый шаг к воротам. Йонге тряхнул головой, выгреб из кармана собственный запас стимуляторов и закинулся всеми сразу. Стонущий звук наконец-то рассеялся.

Горечь еще только-только сводила зубы, а Йонге уже пришлепнул клинок на магнитные держатели и рванулся с места. В отличие от “силовой” пачки Рудольфа, “беговые” срабатывали немедленно. Под той дозировкой, которую он прописал себе, стоять на месте было просто смертельно опасно.

Оплавленный участок, бывший несколько секунд назад основанием скального массива, Йонге перескочил в несколько прыжков. По лестнице, частично разрушенной камнепадом, он пронесся точно так же, не задумываясь о возможном падении.

С головокружительной скоростью достигнув площадки перед мостом, он сдернул с ремня одну из четырех гранат и рванул вперед. Каждая мышца горела, в коленях и тазобедренных суставах словно работали гидравлические усилки, а в легких и вовсе поставили промышленный компрессор.

Ему казалось, что уже прошла вечность, а пирамида впереди оставалась все так же незыблема. Йонге уже думал оглянуться и, возможно, при этом сломать себе шею, когда Рудольф наконец-то снова дал о себе знать. Сначала Йонге увидел нечто вроде слабого электрического разряда, прошившего воздух под углом – Рудольф стрелял сверху – а потом острый конус пирамиды вспыхнул пленкой защитного поля. Еще секундой позже почти треть конуса беззвучно провалилась сама в себя и вспыхнула, разрывая ночь яростными протуберанцами. Уже потом Йонге услышал мучительный рокот.

“Варварское оружие”.

Голос Рудольфа в глейтерной интерпретации звучал так, словно механик вот-вот испытает оргазм. Йонге этому ничуть не удивился бы.

Пирамида медленно сдвинулась вниз и в сторону, накренилась и двинулась к стене каньона. Мост под ногами Йонге содрогнулся. Пилот стиснул зубы и прибавил ходу. Такое сооружение не могло быть чисто каменным, поэтому и не осыпалось в первую же секунду после нарушения равновесия, но у любого материала был свой предел прочности. К тому же автоматически запущенный таймер на визоре показывал, что на скоростной бег осталось всего две минуты, а потом суперспособности превратятся в суперпроблемы.