То, что нас объединяет (СИ)

Печатала Хелен быстро, почти без остановок. Закончив, она вытащила листок, перечитала написанное и быстрым росчерком поставила подпись. Чистый конверт она отыскала в куче газет и журналов, а в треснувшей чашке на окне нашлась неиспользованная марка.

Она отправит это прямо сейчас. Бросит в почтовый ящик возле аптеки. Пора уже поставить на место эту безмозглую корову.

Сара

Она сидела на кухне, где наконец-то воцарилась блаженная тишина. На столе громоздились горы тарелок с недоеденными сэндвичами. Здесь же высились пирамидки чашек из-под кофе. По краям некоторых тянулись разводы губной помады. Немалая часть посуды ушла под домашние торты и пироги, которые принесли сочувствующие соседи. Кремовый рулет и грушевое печенье стали зримым выражением их соболезнования.

Впервые за день Сара осталась одна. Нил повез ее отца домой. Там ему придется жить в полном одиночестве до тех пор, пока не настанет его черед покинуть этот мир. Или пока окружающая пустота не заставит его перебраться к одной из дочерей.

Кристина хотела задержаться и помочь с уборкой, но Сара настояла на своем: «Поезжай к себе. Я и так справлюсь. Тем более что Нил скоро вернется». Тут она немного слукавила – Нилу поручено было остаться с ее отцом. В его задачу входило приготовить старику чай, посмотреть с ним телевизор, занять его болтовней – словом, отвлечь от печальной действительности. Но Кристина спешила накормить и уложить Эйдана, а Саре все равно нечем было заняться.

В результате она осталась одна в опустевшей кухне. Она сидела за столом, а перед глазами ее мелькали события прошлой недели. Аневризма – так сказали им доктора. А ведь еще несколько месяцев назад, когда мать ее проходила осмотр, с давлением у нее все было в порядке. Такое тоже бывает, заверили их в больнице.

Последние несколько дней слились для Сары в одно неразличимое пятно. Мама лежала на больничной кровати, а специальные аппараты накачивали ее воздухом, питанием и лекарствами. Кристина, Сара и отец по очереди дежурили у ее постели, шепотом переговариваясь во время недолгих встреч – как будто мама могла их услышать.

В такие вечера Саре нечем было заняться, и она, чтобы отвлечься, брала с собой в больницу «Убить не со зла». Даже ей, в ее нынешнем состоянии, было ясно, что роман вышел так себе. Даже странно, что кому-то пришло в голову опубликовать эту малозанимательную вещь. Хелен О’Дауд, при всей ее язвительности, попала в точку со своей рецензией.

Закончив читать, Сара сочла необходимым написать женщине, которая прислала ей эту книгу. Не сказать, чтобы она горела желанием отвлекаться на подобные вещи, но правила хорошего тона предписывали проявить обычную любезность.

Коротая один из вечеров в больничной палате, Сара написала Хелен О’Дауд второе письмо, а Нил на следующее утро бросил его в почтовый ящик. А еще через день мать Сары скончалась, не приходя в сознание.

Этим вечером шестидесятитрехлетняя Марта Келли лежала в деревянном ящике в их местной церкви. Уже завтра ее опустят в землю, но об этом Сара старалась не думать. Поднявшись из-за стола, она принялась переносить в раковину грязные тарелки. Потом она включила радио, открыла воду и выжала на губку жидкость для мытья посуды.

Следующие сорок минут она только и делала, что мыла, ополаскивала, сушила, а затем расставляла все по местам. Мелодии Fleetwood Mac, The Boomtown Rats и The Undertones помогали ей заглушить невеселые мысли.

Когда гора тарелок сократилась до маленькой стопки, у Сары кончилась моющая жидкость. Вытерев руки, она направилась в кладовку за новой бутылкой, и тут взгляд ее упал на конверт, аккуратно примостившийся на полке.

Письмо пришло этим утром, как раз в то время, когда они с Нилом собирались ехать к ее отцу. На конверте не нашлось ничего, что говорило бы о личности отправителя, – только марка со штемпелем Дублина. Сара сунула письмо на полку и совсем забыла о нем, с головой уйдя в хлопоты и переживания.

И вот теперь настала очередь этого загадочного послания. Не счет – Сара знала, как выглядят счета. Не выражение соболезнования – их пишут от руки, а не с помощью машинки.

Устроившись за столом, на котором почти не осталось ничего лишнего, она вскрыла конверт кухонным ножом и извлекла оттуда один-единственный листок.

Многоуважаемая миссис Флэннери,

весьма признательна Вам за совет насчет того, как должна выглядеть рецензия на книжку. Постараюсь не забыть о нем, когда буду делать очередную. Тем временем, я бы тоже не отказалась дать Вам хороший совет. Возьмите свою свежеиспеченную рукопись и порвите ее в клочья – а лучше сожгите. Вы здорово ошибаетесь, если думаете, что можно написать достоверную, интересную книгу, не включив в нее ничего, что могло бы огорчить чувствительного читателя. Да, миссис Флэннери, мы живем в мире, где постоянно происходит что-то плохое. В нем полно болезней и насилия, терроризма и прочих ужасов. Это и есть наша неприглядная реальность. И хотите Вы того или нет, но именно трагедии делают книгу по-настоящему интересной. А потому, миссис Флэннери, соберите своих безупречно-прилизанных и банальных героев, которые варятся в своем безмятежном существовании, и навсегда сотрите их со страниц романа. Умоляю Вас, сделайте это до того, как они усыпят ни в чем не повинного читателя.

И еще совет на будущее: если Вам опять не понравится одна из моих рецензий, то вместо того, чтобы хвататься за ручку, загляните на страницу с кулинарными рецептами и постарайтесь выкинуть из головы мою писанину.

Х. О’Дауд.

Дочитав последние строки, Сара безмолвно уставилась на витиеватую роспись. Ну как можно быть такой жестокой? Сказать, чтобы она сожгла свою рукопись! И это при том, что Хелен О’Дауд не прочла из нее ни строчки. Неужели она так разозлила ее своей ненавязчивой критикой, что та решила ответить столь гневным посланием?

Нет, она не будет плакать. Ну кто ей эта Хелен О’Дауд, чтобы так расстраиваться из-за ее письма? У Сары и без того хватает поводов для переживаний, чтобы рыдать над этим жестоким, неоправданно мстительным письмом.

Проще сказать, чем сделать. Вот уже первая капля упала на страницу. Смахнув вторую слезинку, Сара крепко зажмурилась. Если бы Хелен О’Дауд знала, сколько сил и труда вложила Сара в эту работу, как надеялась увидеть свой роман в напечатанном виде, она бы не стала писать такие ужасные вещи.

Открыв глаза, она свернула письмо, аккуратно встала из-за стола и вновь принялась за мытье посуды. Трудилась она до тех пор, пока все до единой чашки и тарелки не оказались на своих местах. Нетронутые сэндвичи и пироги нашли прибежище в холодильнике, а на столе были выставлены чужие блюда – в ожидании момента, когда их вернут хозяевам.