Стражи: Gelidus Corde (СИ)

«Не ожидал же я действительно увидеть ее там», — подумал я.

Похоже, что ожидал. Ее призрак всегда был где-то поблизости. Я снова повернул ладонь и почувствовал резкую боль, пронзившую конечность. Ранения неприятно напоминали о себе. Я нехотя поднялся. Ноги коснулись долгожданной прохлады старого дерева. В доме было тихо, бабушка еще не вернулась. Я нашел аптечку в ванной и обработал все ранения. Ожоги на ногах не были такими серьезными, как я думал. Зато глубокие порезы на руках обещали оставить болезненные и нелицеприятные шрамы.

«Надеюсь, что обойдется», — подумал я, убирая старую аптечку на место.

Мне хотелось выйти на улицу, прогуляться до любимого пляжа, но я помнил, что бабушка хотела поговорить со мной о силах Кетернии. Я прошел в кабинет и устроился поудобнее в потертом временем кресле. Я включил телевизор, но сегодня была профилактика: черные, серые и белые полосы нервно дрожали на экране, пронзительно рассекая тишину неприятным жужжанием, в которое иногда врывались отрывки слов, случайно улавливаемые антенной. Я запрокинул голову, стараясь расслабиться под навязчивое шипение. Со временем, я уверен, мне бы это удалось. Однако мои попытки были прерваны громким хлопком. Я повернулся в кресле и выключил телевизор.

Бабушка устало села в кресло, опрокинув голову на руки. Я тихо сел перед ее столом, мечтая побыстрее разобраться со всей этой чепухой. Женщина не поднимала головы, мы сидели молча. Наконец, бабушка с трудом подняла на меня свой пронзительный ледяной взгляд, который, кажется, заглядывал в самую душу. Она быстро метнула Gelidus Corde в дверной косяк.

— Рассказывай, — хрипло сказала она, не отрывая от меня глаз.

Я, внезапно потерявший дар речи, тяжело сглотнул ком, подступивший к горлу. Мой рассказ не вышел долгим: я просто повторил то, что говорил ей раньше. Она лишь изредка кивала, будто отмечая что-то важное для себя.

— Ну, а вчера она сотворила этот воздушный пузырь, — закончил я, образно проводя рукой в воздухе — завершающий аккорд.

Женщина, продолжая буравить меня взглядом, слегка нахмурила брови и задумчиво потерла переносицу. Я обратил внимание, что бабушка сильно постарела с момента моей судьбоносной встречи с Кетернией. Седые волосы хищно блестели в ее аккуратной прическе, морщины были видны отчетливее. Да и вообще, от нее начало веять чем-то старческим — прекрасным, но при этом мимолетным.

«Чем ближе мы к нашей судьбе, тем больше время нагоняет бывших стражей», — горько подумал я.

Возможно, что уже через полгода бабушка не сможет сама ходить. Я содрогнулся: не представлял ее такой.

— Есть только один выход, — сказала бабушка, прокашлявшись, — стереть ей память.

Я оцепенел. Моя голова моментально опустела: мысли в ужасе разбежались.

— Стереть память?.. Ей? — с трудом вымолвил я.

Женщина грустно посмотрела на меня и взяла мою руку в свою.

— Она забудет не все, а только то, как применять чужую магию, — бабушка попыталась успокоить меня.

Безуспешно.

— Какого хрена? — взорвался я: хватит держать себя в глупых рамках. — Я не собираюсь этого делать!

Я разъяренно вырвал свою руку, будто женщина была ядовитым растением. Огоньки в бабушкиных глазах потухли.

— Пойми, так нужно сделать, — тихо и отчаянно прошептала она.

— Не собираюсь! — я махнул рукой, сшибая все со стола.

Осколки брызгами разлетелись по полу.

— Я не буду этого делать, даже если весь Совет придет за нами! Стражи — команда, я постою за нее, защищу!

Бабушка стоически выдержала мой приступ гнева, даже не вздрогнув.

— Сказал о команде, но защищать собираешься сам, — лишь тихонько сказала она, когда я остервенело вытащил кинжал из косяка и покинул комнату, громко хлопнув дверью.

***

Ледяной воздух приятно охлаждал голову, впиваясь иголками в оголенную кожу. Я не смотрел по сторонам, целенаправленно шагая в сторону пляжа. Сегодня было еще холоднее, чем вчера, но зато буря не намечалась.

«Это только пока», — злился я.

Каждый мой шаг оставлял корку льда, мгновенно разраставшуюся по полотну дороги. Остатки растений неприятно съеживались от холода, стекавшего по моим рукам. Я был готов заморозить весь мир, только это бы никак мне не помогло. Заветный песок звонко хрустел под ногами. Каждая волна, старавшаяся лизнуть мои ноги, леденела, не достигая цели. Пляж медленно превращался в мертвое и безвольное царство, где ничто не пошевелится без моего на то разрешения.

Сокровенный уголок выглядел под стать моему настроению: угрюмо, неприступно и непреодолимо одиноко. Я тяжело рухнул на землю, отпуская свои мысли на волю. Это место стало для меня своеобразным убежищем, только тут я мог вдоволь предаваться унынию, не стесняясь чужих глаз. Однако сейчас я лишь молча и безразлично замораживал всю округу. Я перевел усталый взгляд на пляж, по которому только что прошел. Казалось, будто зима пришла несколько раньше, чем было обещано.

«Как я могу забрать чужие воспоминания?» — возмущался я, запуская пальцы в легкий песок.

Северный ветер рьяно разбрасывал мои волосы, попадавшие в глаза. Волны на море становились все выше, их шепот перешел на рев дикого животного.

«У меня нет на это никаких прав, я не Бог», — продолжал я, не желая соглашаться с несправедливостью жизни.

Свинцовые облака медленно клубились в небе, закрывая вершины грозных Зубов Дьявола. Я нагнетал обстановку, безучастно промораживая землю.

— Я не хочу отнимать у нее ничего, тем более воспоминания, — сокрушенно прошептал я.

Ветер громко засвистел, скользя по горам. Море, словно чернила, безумно вылетало на берег, оставляя свой след на грязно-бежевом песке. Мелкие кусты, росшие на границе пляжа, безжизненно и покорно прижимались к земле. Громада облаков заплыла в бухту, создавая ощущение ночи. Первые капли звонко упали на каменных великанов, покрывая их незатейливым узором.

Я не обращал внимание на разыгравшуюся непогоду, хотя еще несколько минут назад сам хотел устроить бурю. Сейчас все было неважно.

Жидкие бриллианты свирепо рушились на землю, разбиваясь вдребезги. Случайные солнечные лучи прорезали толстую пелену туч, золотя бухту в последний раз. Ветер завыл сильнее, поднимая одинокие песчинки и закручивая их в вихри. Первые тяжелые градины заливисто обрушились в гремящую воду, следующие запутались у меня в волосах, словно в паутине.

Я растянулся на мокрой земле, прикрывая глаза. Я остался наедине с мыслями и чувствами.

«Зачем мне стирать ей память? Это же лучше для нашей команды, что у нас есть такой сильный страж», — рассуждал я.

Холодные капли слезами скатывались по лицу, затекали за шею, приятно охлаждая горящую кожу.

«Хорошо ли это для меня?» — внезапно спросил я сам себя.