Стражи: Gelidus Corde (СИ)

Я немного помолчал, наблюдая за ее действиями. Мне не давало покоя то, что Кетерния была без понятия о том, кто она. Я подумал, что лучше начать с более нейтральных вопросов, чтобы не заставлять бабушку нервничать сразу.

— Мм… А как общаются стражи? Они ведь все говорят на разных языках, — я отхлебнул кофе.

— Раньше было лишь два способа общения: говорить на одном языке, который знаком всем стражам, раньше это был французский, а потом английский, или же говорить на языке стражей. Но с языком стражей есть небольшая проблема, так как он становится известен только после формирования команды, когда уже выбран лидер. Однако частенько возникали проблемы с общением, поэтому Совет решил наложить на всех стражей, что будущих, что прошлых, заклинание, что позволяло нам говорить на любом языке, если этого требовала ситуация. А что? Во сне стражница говорила по-норвежски? — бабушка села напротив, попивая чай.

— Да, а я говорил по-русски. Просто я раньше этого не знал и был немного удивлен своими невероятными языковыми познаниями, — я неловко улыбнулся. — А кто может управлять сном? В плане там выбора местности, одежды, погодных условий?

— Кто угодно, это же общий сон, — бабушка снова вернулась к плите. — А как зовут стражницу? Или ты еще не знаешь?

Я немного замялся:

— Кетерния Люсент. Я говорил с ней по-русски, так что она явно русская, — просто ответил я.

Бабушка повернулась ко мне:

— Русская? Ни разу не слышала, чтобы там появлялись огненные стражи, обычно всегда ледяные и одни из самых сильных.

— Да, я тоже был удивлен, — мой шок был настолько большим, что я всю ночь изучал перепись последних десяти поколений стражей в поисках огненных из России, но все безуспешно. — Но вообще она сказала, что ее мама имеет итальянские корни, может поэтому?

— Скорее всего, иного объяснения быть не может, — бабушка помешивала свою яичницу в сковороде. — Будешь есть?

— Нет, спасибо, я уже поел.

— Как хочешь.

Воцарилось молчание. Бабушка ела, а я пил свой кофе, размышляя о том, что же мне делать с этой безмозглой стражницей. Почему она ничего не знает о себе? Может, ее родители умерли раньше, чем смогли рассказать о семейной судьбе? Слишком много вопросов без ответов.

Наконец бабушка поела и начала пить чай. На лице у нее в последнее время стало намного больше морщин, ведь новые стражи на подходе, а она уйдет на покой. Она задумалась о чем-то, а потом спросила:

— Как еще раз фамилия стражницы?

— Люсент, что зна…

— Излучать свет, твоя бабушка умнее, чем кажется, — она подмигнула мне. — Никогда не слышала о такой семье стражей, возможно, фамилия была изменена, но, в любом случае, я наведу справки в Совете, аж самой интересно.

«Больше тянуть нельзя, надо спрашивать», — заключил я.

— Бабушка, а может быть так, что страж не знает, что он страж? — осторожно задал вопрос я.

В бабушкиных голубых глазах отразилась тревога:

— Вообще, такое возможно, если семья пытается «спасти» свое чадо от этой участи, но я уже давно не слышала о таких семьях. Кажется, такое в последний раз было в средних веках, но ребенок все равно стал стражем, — разъяснила она.

«Что же получается? Ее родители хотели оградить ее от этой судьбы?» — размышлял я.

— Ты же не намекаешь, что Кетерния ничего не знает? — бабушка была проницательна, как никогда.

Я тяжело сглотнул и кивнул. Бабушкино лицо выражало только одну эмоцию — страх. Она резко встала и, подхватив меня под руку, повела куда-то.

— Куда мы идем? — я даже не пытался вырваться: бесполезно.

— Туда, где нет лишних ушей.

Мы спустились в подвал дома, куда меня никогда не пускали. Там было темно и пахло сыростью и плесенью. Я совершенно ничего не видел, но бабушка уверенно ориентировалась в этом темном пространстве. Вдруг что-то в ее руке озарило комнату. Глаза не сразу привыкли к свету, но, в конце концов, я рассмотрел кинжал. Он был не длиннее предплечья. Рукоять практически вся состояла из камней, предполагаю, что драгоценных, лезвие же было, похоже, сделано из серебра, на нем было что-то выгравировано, но из-за яркого света надпись было невозможно разобрать.

Бабушка затолкала меня в какую-то небольшую комнату и воткнула кинжал в потолок: он начал играть роль светильника.

— Что происходит? — спросил я шепотом.

— Люди из Совета не должны узнать, о чем мы будем сейчас говорить, — ответила бабушка. — Ты уверен, что она ничего не знает о себе?

Я не понимал скрытности бабушки, но ее серьезность заставила меня быть таким же.

— Да, она даже сказала, что не понимает, как ей может такой бред сниться. Она точно ничего не знает, — утвердительно кивнул я.

Бабушка нервно вздохнула.

— Лучше пока что ничего не говорить людям из Совета, — тихо сказала она.

— Почему? — поинтересовался я.

— Как я уже сказала, некоторые семьи пытались спасти своих детей от участи бытия стражем, поэтому ничего им не говорили, не развивали их магию. Но стражами они все равно становились, если такова была их судьба. Другое дело, если эти стражи новички вообще ничего не могли сделать, то Совет их уничтожал: этому миру не нужны слабые стражи.

— Уничтожал? Убивали? — я уставился на бабушку в удивлении.

— Да, но это половина беды. Если же эти стражи проявляют талант, то их воспитывают люди из Совета. Эти воспитанники если не сходят с ума, то становятся бесчувственными убийцами, — повествовала бабушка.

«Убийства? Сошедшие с ума?» — у меня это в голове не укладывалось.

— Откуда ты все это знаешь? Вряд ли Совет сам рассказал тебе об этом? — спросил я.

— Естественно, что Совет никому ничего не говорил, но я знакома с такой воспитанницей. Вивьен Мерсье, а после замужества Леруаморо. Она еще в молодости демонстрировала параноидальные наклонности, но позднее совершенно сошла с ума и совершила самоубийство, оставив своих пятерых детей и тирана-мужа одних.

Бабушка замолчала. Я тоже ничего не говорил, слишком много на меня навалилось всего лишь из-за новенькой стражницы. Я задал вопрос:

— Что нам в таком случае делать?

Бабушка Айна посмотрела на меня. Ее глаза будто светились голубым изнутри.

— Есть только один выход: натренировать ее самим и не дать Совету узнать о том, что она ничего не знает о себе.

Я лишь неуверенно кивнул.

***

В той каморке бабушка предложила мне создать общий сон, куда она сможет проникнуть и поговорить с Кетернией. Для меня это прозвучало достаточно убедительно, и я согласился.

Вечером мы собрались в кабинете для того, чтобы претворить наш план в жизнь.

— Я подожду, когда ты уснешь, и проникну в твой сон, тебе ничего не надо делать, кроме как спокойно спать. Понял?

Я кивнул.

— Хорошо, тогда давай засыпай.