Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Крысы могут сожрать человека. Факт.

Сердце стучало у самого горла. Назад. Надо отступать назад, не спугнуть их. Если начнется паника, они нас загрызут. Даже пара укусов, и шансы на выживание стремительно уменьшатся. Холера, тиф, чума, венерические заболевания.

Слишком много сегодня людоедов.

Пульс шумит в ушах.

Чирк-чирк.

Огонек. Я не успел прошептать, чтоб Рифат не смел зажигать спичку. В носу у меня засвербело, но я терпел, а из глаз текли слезы.

Потом: оранжево-золотистые отблески на корявой стене. Потом: громкое «апчхау!».

Шевелящиеся комочки, писк. Комочки бегут, бегут, мелькают хвосты. Свет кажется чересчур ярким с непривычки. В носу у меня по-прежнему свербит, и я снова чихаю, уже не сдерживаясь, смачно и громко.

А потом кричу.

АЙЗЕК (КОНЦЕРТ)

По синему, высокому небу плывут легкие, летние облачка, как прощальные поцелуи лета. Айзек смотрел на них, чуть прищурив глаза. Крики, рев толпы.

Они ждут.

Прошло совсем немного времени, но все изменилось, сдвинулось с места, и каждый день нынче не похож на предыдущие.

Сколько людей сейчас думает именно об этом?

Впрочем, у людей Айзека мыслить времени нет. Постоянно нужно двигаться, двигаться.

А ему самому постоянно нужно быть начеку.

Плюсы апокалипсиса: концертная аппаратура, новейшая, надежная, японского качества - ничего не стоит.

Айзек вспомнил фильм про «Вудсток». После смерти он хотел бы попасть туда, присоединиься к сонму умерших рок-звезд, вроде Джима Моррисона, Курта Кобейна и Дженис Джоплин. Тогда происходило что-то невообразимое: мировые легенды, хиты, ставшие гимнами многих поколенний людей. Здесь же все проще, но и сложнее, одновременно.

- Ну что, ты готов? - спрашивает Попс, поправляя ремень. У него волосы чуть ниже ушей, сальные, грязные. У него длинный нос с горбинкой, квадратный подбородок с ямочкой. Бас-гитарист.

Ямка заросла щетиной, вот капля пота стекает по щеке - юрк! - скользнула в «окоп».

- Почти. Гитару настроил? - Айзек встал с плетенного кресла и потянулся. Рокот толпы щекочет позвоночник, и от этого мурашки по коже. Попс выпустил дым сквозь ноздри и Айзек приметил волосинку, торчащую из ноздри.

- Настро-оил, - улыбнулся Попс. - Сейчас отфигачим, а потом... ух, я прямо предчувствую веселье. Мы должны их как следует распалить, как в тот раз.

Айзек улыбнулся и кивнул. Наклонился в одну сторону - позвоночник хрустнул, в другой бок наклонился, и тоже хрустнуло, чуть тише. Отголоски ДНЯ ПЕРВОГО.

Весело тогда было, ничего не скажешь. Жалко Толика. Жалко и Фазу. Но группа «Лаймон» выступает, коллектив возродился.

Айзек нашел нового барабанщика, немногословного виртуоза. Хмурый, нескладный, как садовый шланг, кличка - Кенни.. Лупит почище Фазы, но сейчас и музыка несколько другая.

Чуть тяжелее. Чуть быстрее.

Когда хочешь завести публику, нужно играть быстрее и быстрее, тут никаких секретов нет.

- Не как В ТОТ раз, - Айзек покачал головой. Снова легкая, невесомая как у Джоконды улыбка, тронула уголки губ. - Лучше. Мощнее. Мы должны накачать их, дать чистый адреналин. Эти-то - близко?

- Ну, - хмыкнул Попс, - если наши расчеты верны...

- Мои расчеты, - поправил Айзек.

- Ага, твои, - быстро кивнул Попс и кончик сигареты разгорелся оранжевым. - Конечно, - он оглянулся по сторонам. Мишка, шустренький паренек с вечно красными щеками, разматывал провода. Подергал, пробормотал что-то под нос, потом, видно, почувствовал на себе взгляд и поднял голову. Помахал рукой, и Айзек кивнул в ответ.

- Тогда... Может, уже пора начинать? - спросил Попс. Тут подошел и Кенни, татуированный с ног до головы, и Устрица - вторая гитара. Устрица толще бедняги Толика раза в полтора, и жрет соответственно, куда больше.

Для второй гитары, в такие-то времена, он жрет чересчур много.

На нем черная майка с желтым смайлом «Нирваны»: глаза-крестики.

- Ну, чо? - высморкался Устрица. - Го он?

- Я ведь говорил тебе.

- Ну, извини, Айзек, - колыхнул животом Устрица и ухмыльнулся. - Забыл.

- Хочешь, я подлечу твою память?

- Ла-адно тебе, - жирдяй окинул взглядом товарищей. Поглядел на Кенни - тот отвел взгляд, и как хамелеон, слился с действительностью. Попс откинул фильтр. - Чего взъелся?

- Веди себя прилично. Мы не свиньи.

- Вспомни это, когда будешь пялить очередную малолетку... - хрюкнул Устрица и тут же получил пощечину. В глазах его заплескался гнев, пополам со страхом. На щеке разлился след пятерни.

- Сышь... Айзек, блин! Ну, просил же, не пристебуйся ты перед концертом! Высморкался, так чего теперь? Убьешь меня?

- Ты действительно не понимаешь? Или прикалываешься? Я хочу, чтоб вы были дисциплинированными и собранными. После концерта можешь хоть срать вверх ногами. Понял? - губы Айзека плавно шевелились и Кенни вдруг понял, почему он... почему он опасается лидера группы. Потому что тот... похож на инопланетянина. Не внешне - нет. Внешность даже достаточно смазливая, и РАНЬШЕ такие нравились девушкам.

Нет. Дело в другом. Внутри Айзека как будто сидит что-то мерзкое, со множеством лапок. Оно шевелится, дергает за ниточки, управляет телом, и никому не дано узнать, что скрывается за тонкой скорлупой.

Кенни не хотел знать, и Попс был с ним солидарен. Им повезло. Раньше они не были никому нужны, лабали перед безразличной публикой, в прокуренных барах. Завывали, глядя как пляшут обдолбанные юнцы в говноклубах. И прочая и прочая, в том же духе.

Теперь они Короли. Все Айзек, и не надо забывать об этом ни на секунду. Их места могут занять другие.

От Устрицы воняет виски, разбавленным потом, и жирдяй чуть покачивается:

- Нет, вы слышали? Да кем ты себя, черт возьми, возмомнил? - Устрица таращит глаза на Айзека. - Ты что, пуп вселенной? Лажаешь ты так же, как и мы, бухаешь так же, телок дерешь. Пацаны, мне надоело! Я не позволю ездить на себе! Старших уважать надо, если что...

- Я тебя уважаю, - сказал Айзек. Кенни протолкнул по горлу ком, а Попс делал вид, что покручивает колку и до ужаса занят струной.

- А мне до жопы твое уважение! - потряс Устрица раскрасневшимися щеками. - Не позволю помыкать собой! Ты такой же человек, как и мы. Тебя так же могут... могут разорвать в клочки эти... эти шлюхи. Поэтому ты и прикрываешься за спинами.

- Айзек, - кашлянул Попс, - нам пора выходить. Заткнись, Уст.

- Уст? - толстяк повернулся к Попсу как башня, всем телом. - Какого черта? Я тебе не «Уст», у меня имя есть, между прочим!

- Когда из тебя в последний раз выбивали говно? - сказал Попс.

- Что? - нахмурил брови Устрица. - Да я сам из тебя говна выбью больше, чем было в твоем папаше и...

- Хватит. Нам и впрямь пора выходить. Я никого силком в группе не держу, - Айзек шагнул к Устрице, встал почти вплотную. Вонь горчицы пополам с несвежим дыханием и, конечно же, сладковатый, ржаной запах. - Можешь валить к ним, - он махнул в сторону беснующейся толпы. - Иди. Ты свободен.