Лена Никитина - Я учусь быть мамой (сборник)

Часть мастеров поступает так по другой причине. Видя, что учащиеся не выполняют их требований, они разводят руками и говорят:

– Что я с ними могу сделать, если они не выполняют? Ведь у меня нет никаких мер воздействия и наказания. Только и остается одно – напоминание, вот и напоминаем, хотя толку никакого.

Эти мастера мерами воздействия называют только наказания, и по сути дела, их взгляды на воспитательную работу немногим отличаются от взглядов сторонников администрирования.

Отказ от требования и замена его напоминанием страшны, по сути дела, тем, что здесь совершенно отбрасывается в сторону учет сознания человека. Ведь нельзя же допускать мысли о том, что может «не дойти до сознания» такая простая вещь, как опасность глубоких порезов при снятии стружки из-под резца руками. Это легко понимает даже ученик первого класса и. уж конечно, подросток 14–15 лет.

Если же мы напоминаем эту простую мысль, как и многие подобные ей, десятки раз, то значит, мы просто начинаем натаскивать учащегося, считаем его лишенным собственного разума и рассчитываем на обыкновенную выработку условного рефлекса.

Вот до какого невероятного вывода доходят те, кто бесконечные напоминания считают «методом воспитания» сознательного человека. Ясно каждому, что его не только применять, но даже назвать «методом» нельзя.

Когда дело касается подшивания воротничков, чистки ботинок, застегивания халата, мытья рук после работы и им подобных вопросов, то с вредом «метода» напоминания дирекция училища еще мирится. Мучается один мастер.

Но когда этот же «метод» дает свои плоды при воспитании таких качеств, как привычки работать без брака, являться вовремя в мастерскую, беречь инструменты и оборудование, уважать старших, то тут горечь его плодов отравляет существование не одному мастеру, а всем работникам училища, включая директора.

Приведем один пример.

Мастер С. (РУ № 61) получает группу учащихся первого года обучения. Первый месяц занятий проходит благополучно, нет ни одного прогула. В следующий месяц пропущен один час. Это, так сказать, первая проба, которую предпринимает новичок.

Мастер остается после работы с провинившимся и долго наедине беседует с ним, «доводя до сознания» недопустимость прогулов и уговаривая не повторять этого. Тот как будто соглашается и даже дает обещание не делать больше так. Проходит недели три, и тот же учащийся прогуливает 6 часов, т. е. целый рабочий день.

И опять дальше индивидуальной беседы мастер не идет. Теперь всем учащимся видны результаты «разведки». Прогульщик чувствует себя в центре внимания ребят, и его доказательства убийственно неопровержимы: «Я же говорил вам, что ничего не будет!».

И в группе разражается эпидемия прогулов: 132 часа за один месяц. И теперь ни беседы мастера, ни вызовы к замдиректора, ни призывы к родителям о помощи – ничто не помогает. В группе полный развал, все хватаются за голову, потому что у этой группы находятся еще и последователи. Директор училища должен предпринимать радикальные меры – дать в группу требовательного мастера.

Таково прямое следствие подмены требования напоминанием, уговариванием и другими подобными действиями, не могущими привести в данном случае к цели. А надо было во всех этих случаях предъявить учащимся твердое, негнущееся требование, и необходимый результат был бы достигнут не более чем в две-три недели.

Так что же такое требование? – спросит читатель. Разве я не требую, когда говорю своим учащимся: «Являйтесь вовремя на занятия! Надевайте очки при заточке резца?!» – и требую настойчиво, повторяю десятки раз!

Да, ответим мы, это уже не требование, если вы повторяете его много раз, а учащиеся все равно не выполняют или выполняют только некоторые из них.

Требованием оно будет тогда, когда вы добьетесь, чтобы его выполнили все. Подчеркиваем – все без исключения, так как один «червячок» уже испортит все яблоко. И если в первые дни могут быть один, два или несколько человек, не выполнивших ваше требование, вы обязаны немедленно принять меры для того, чтобы добиться его выполнения во что бы то ни стало и не только сегодня, но и завтра и каждый день. Если вы потребовали сегодня, чтобы были чистые ботинки, а завтра забыли об этом, то лучше не начинайте разговора о ботинках вообще. Не вводите в заблуждение никого и не обманывайте самого себя. Потому что такое «требование» не приведет к цели.

Требовать, конечно, надо уметь, и этому настойчиво следует учиться. Ведь «потребовать» – значит поставить задачу учащемуся, и сделать это надо таким образом, чтобы она была выполнена всеми.

Форма требования может быть различна и всегда зависит от конкретных особенностей обстановки, в которых оно предъявляется. От короткого распоряжения, подобного приказу, и делового указания – к таким мягким формам, как просьба и совет. Но в каждом отдельном случае требование должно быть рассчитано на безусловное его выполнение, на подчинение учащихся мастеру или руководителю.

Основной формой требования остается деловое распоряжение или указание мастера, отданное решительно и твердо, без тени сомнения в том, что оно может быть не выполнено. Оно должно быть кратким, ясным, исполнимым и высказываться спокойно, без раздражения. Особого внимания от мастера требует контроль выполнения требования, и там, где контроль отсутствует или ведется несистематически, требование теряет свое значение.

Требовательное воспитание кажется трудным до тех пор, пока не решаются его проводить, а как только решатся, то оно становится легким и простым.

Мастера К. (РУ № 1) привел в недоумение вопрос: «Что вы делаете, если учащийся вам не подчиняется?»

– Как это не подчиняется?! – с искренним удивлением воскликнул тот. – У меня такого случая не было, и я просто не представляю себе, как это может быть.

Все становится понятным, если посмотреть, как он осуществляет свои требования к группе.

Однажды, в начале учебного года, около половины учащихся его группы не выполнили первого домашнего задания по русскому языку. Малоопытная преподавательница, расстроенная случившимся, вместо того, чтобы самой принять меры, сразу же после урока обратилась к К. и просила его помочь.

К. пришел в группу к окончанию последнего урока и, не ожидая, когда учащиеся начнут выходить, переступил порог. Окончился урок, и в классе царило обычное оживление. Собирали еще книги и тетради, громко говорили, некоторые уже направились к выходу. К. на секунду остановился у двери, его заметили, и шум как-то сразу стал слабеть.