Лена Никитина - Я учусь быть мамой (сборник)

Оказалось, можно.

В «Теремке» расписание осталось только для тех занятий, которые проходят в специальных помещениях: физкультурных и музыкальных залах. А в группах – никаких уроков по-школьному: занимаются тем, что интересно, и столько, сколько хочется. Конечно, этот интерес воспитатели исподволь организовывают (найдены для этого психологически тонкие приемы), но обязаловки нет. У каждого есть возможность, когда хочется, позаниматься на спортивных снарядах, находящихся здесь же в группе, поиграть другими игрушками или взять книжку. Можно даже… уединиться: в спальных комнатах оборудованы такие уголки, где можно поиграть одному или вдвоем.

Я поразилась этому чуткому прислушиванию к желаниям малыша. Здесь идут от ребенка и его насущнейших потребностей : в движении, в самостоятельности, в проявлении личностных особенностей, в свободе выбора вида и способов деятельности. Здесь не увидишь одинаковых аппликаций и рисунков, этих псевдодетских грибочков, зайчиков, елочек и человечков, сделанных по готовому образцу – здесь не выносят шаблона. И как же отдыхает глаз на развешанных по стенам детских рисунках – самовыражениях или вольных фантазиях «на тему». Яркие «вернисажи» постоянно меняются, и каждому маленькому художнику в них находится место – никто не обделен вниманием, и все защищены от жестокого осознания: у меня хуже, чем у других.

Нет избыточного веса – на весь детский сад только два толстячка. Какое же это прекрасное зрелище: столько ловких, подтянутых, раскованных малышей, у которых естественная грация переходит постепенно в умение управлять своим телом. Усилие для них становится наслаждением, а ощущение «Я могу!» освобождает их от страха и стеснительности.

Конечно, успехи не у всех одинаковы, но здесь не принято устраивать соревнование между детьми: каждый продвигается по мере своих возможностей. Мне это очень понравилось.

А вот Борис Павлович обратил внимание на существенную недоработку этой принципиальной установки: дети не приучаются к переживанию поражения, неудачи, к напряжениям изо всех сил, а ведь то и другое обязательно им пригодится в жизни. В этом разница между мужским и женским подходом к явлению. Мне бы сотворить детей тоньше, терпимее, мягче; отцу – укрепить их для неизбежных неожиданностей, трудностей жизни.

« Пусть дети больше смеются !» – Лилия Анатольевна это не просто сказала, она это воплощает в жизнь.

В «Теремке» я ни разу не услышала детского плача и истерических разнузданных воплей. Но и тишины, противоестественной для места, где живут дети, здесь нет и в помине. Детский гомон, словно птичий щебет («жриамули» – так по-грузински называет эту музыку самой жизни Шалва Александрович Амонашвили), наполняет этот дом с утра до вечера и стихает только во время сна. А ведь заставить смеяться невозможно.

«Школа счастливой семьи» – самое удивительное завоевание «Теремка». Родителей привлекают к взаимодействию и сотрудничеству с детским садом не через обязанность, а через заинтересованность в развитии собственного ребенка. Здесь разработана целая система непринужденного общения с родителями, которые на равных участвуют в жизни «Теремка». Это и анкетирование, и «телефон доверия» по четвергам, и возможность в любое время побыть с ребенком в группе, привести его и увести в удобное для семьи время, и общие праздники и вечера отдыха с конкурсами и художественной самодеятельностью взрослых и детей.

Результаты не заставили долго себя ждать. Раскрепощенный ребенок потребовал от взрослого иного отношения к себе. Родителям и воспитателям пришлось отказаться от многих привычных авторитарных способов руководства. Пришлось «самозатачиваться» всем!

Недаром на «Доске приказов» я увидела в этом детском саду необычное объявление:

«Внимание! В мае месяце состоится расширенный педсовет по вопросу самосовершенствования личности воспитателя».

И одним из решений этого педсовета стало намерение с сентября открыть в «Теремке» «Школу счастливой семьи».

В последний вечер перед моим отъездом воспитатели собрались в методкабинете, и я попыталась передать им свои наблюдения, накопленные за три дня… Под конец не удержалась и от вопросов:

– Скажите, так работать труднее?

– Да, – признались многие, – особенно в самом начале было очень непривычно.

– А не хочется перейти в обычный детский сад?

– Нет! – отозвались дружно, не сомневаясь.

– Но ведь там было бы легче?!

– Зато здесь интереснее, и человеком себя чувствуешь.

Вот еще один драгоценный результат, достигнутый в «Теремке», всего за два года.

Конечно, за всем этим стоят огромная работа всего коллектива и преодоление всевозможных, часто до обидного бессмысленных препятствий (без них у нас, к сожалению, не обходится ни одно новое дело). Однако, прослышав о чудесах «Теремка», потянулись люди – «посмотреть» – из других детских садов. А сумевшим увидеть и понять захотелось многое попробовать.

Я возвращаюсь в Москву, переполненная впечатлениями. Самым удивительным было то, что я впервые почувствовала доверие к этим недомашним стенам и неродным людям.

Дело было не столько в безотчетном чувстве симпатии, сколько в каком-то глубинном взаимопонимании: мы исповедовали одни взгляды на Ребенка, Семью, Материнство и Отцовство. Здесь поняли два главных условия становления человека: предоставление широчайших возможностей для деятельности малыша (в детском саду интереснее ) и нежнейшую любовь близких (а в семье теплее ). И эти условия в «Теремке» стараются соблюдать.

Пожалуй, в такой детский сад я привела бы внуков. Тут есть чему поучиться и нам, мамам и бабушкам.

Не торопитесь ехать в Луганск. Нет теперь того «Теремка», о котором вы только что прочитали: не сберегли его люди. Писать об этом больно и обидно, и как не вспомнить тут сказанное с горечью Пушкиным чуть ли не 200 лет назад: «Мы ленивы и нелюбопытны…» И жесткие чеховские строки: «Все новое и полезное народ ненавидит и презирает».

«Мы»… «народ»… – ни Пушкин, ни Чехов не сваливают нашу общую вину перед лучшими людьми России на власти, на «политический момент», на «экономическую ситуацию» и прочие не зависящие от нас причины.

Это мы сами не бережем тех, кто создает «все новое и полезное». Это нам они мешают спокойно жить, «вылезая» с очередной затеей, заставляющей нас отходить от первобытного дремотного состояния и своим трудом, своим умом делать собственную жизнь чище, достойнее и свободнее – то есть становиться Людьми.

Да, «Теремок» сделал два шага назад и вернулся в царство режима, инструкции, насилия и скуки – и, уж конечно, без Лилии Анатольевны Блудовой. Ушли из детского сада те воспитатели, которые не могли возвращаться к старому, некоторые родители забрали детей домой, остальные смирились – куда денешься?! А кое-кто был рад: кончилось наконец беспокойное непривычное напряжение, покатилось все по накатанной дорожке. И спасительное «такова жизнь!» легко оправдало малодушие и лень взрослых, разрушивших прекрасное многообещающее Начало.