Диана Машкова - Караван счастливых историй

На работе один из коллег, когда узнал о том, что у нас появились две дочки, спросил: «А тебе это зачем?» Стандартный вопрос, который задают все подряд. Некоторые еще добавляют: «Хочешь в рай попасть? И где же ты так нагрешил?» У людей вокруг вообще странное отношение – то как к героям, то как к придуркам, а некоторые ищут и скрытую, пока неизвестную им выгоду. Нет отношения и понимания, что это нормально, это обычно. Когда знакомые узнавали, что мы взяли ребенка с серьезной инвалидностью, часто спрашивали: «А что, здоровых не было?» Тоже такой неординарный вопрос… что на него ответить? Родные и близкие, к счастью, хорошо восприняли новость, немного переживали, конечно, задавали много вопросов. Мы проводили с ними свою школу приемных родителей. Мама супруги сразу приняла наших некровных детей. Она хотела внучку. Моя мама тоже вполне спокойно отнеслась к новости. Поворчала только немного: «Придумали себе». С учетом того, что заранее мы мою маму не предупреждали и знала о наших планах только теща, я считаю – реакция положительная. Конечно, дома у нас теперь шум-гам-тарарам, бабушки подолгу его не выдерживают, но мы и не настаиваем. Когда хотят навестить внуков – тогда и приезжают.

Есть еще такой момент: например, мы наблюдали, как младшая, только попав домой, когда одевала куклу, била ее по ногам с шипением: «Сиди тихо! Я тебе сказала, сиди!» Откуда она могла это взять? Думаю, и так ясно. Я понимаю, что сложно собрать ответственных людей, которые возьмут на себя труд отдавать личные силы и время ребенку. И надо «вытаскивать» именно тех, кто мог бы взять на себя такую миссию. Работать с их выгораниями, чтобы всегда были поддержка и контроль, потому что это немаловажно.

Из минусов, которые пришли в нашу жизнь вместе с детьми, – стало меньше времени на себя. То есть его теперь нет совсем, как отщелкнуло. Постоянно в цейтноте. А из очевидных плюсов: у нас теперь дружная большая семья, и мне это очень нравится! Я люблю шум, мы сами по себе шумные. Я не спокойный человек, могу покричать, попищать, и вместе нам весело. Мы часто возимся и дурачимся, смеемся. Это заряжает невероятной энергией и силой. Приходишь домой, а на тебя несется радостный ворох руконог с воплями «Папа! Папа пришел!». А еще вместе с детьми приходит новый опыт, о котором раньше даже и не помышлял. Я бы сказал, это такая надстройка над тем душевным фундаментом, который строишь, когда планируешь принять ребенка в свою семью. Самое сложное – возвести этот фундамент, но это и есть суть развития человека.

Андрей Мазов, специалист по информационным технологиям, отец четверых детей, трое из которых приемные.

Я не разделяю детей на своих, родных, и неродных – это всегда как-то режет слух. О рожденных в семье в общении с другими людьми говорю «кровные», о тех, кто был принят в семью, – «приемные». А так они все родные.

Наша история началась с того, что у нас с женой не было кровных детей. Хотя все предпосылки к тому, чтобы они появились, вроде присутствовали. Мы были здоровы, не предохранялись, встречались уже давно. Мы вообще с Надеждой знакомы с середины 90-х годов, а поженились только в 2004-м. И даже после свадьбы несколько лет серьезно не задумывались над этим. И только с 2010 года мы были ориентированы на то, чтобы у нас появились дети. Причем пару раз даже тесты на беременность оказывались положительными, а потом – тишина, ничего не происходило. Честно говоря, мы никогда ничего страшного не видели в том, чтобы взять приемных детей. Эта мысль была у нас всегда. И в какой-то момент мы решили, что дольше ждать просто нет смысла. Формально нам уже позволяли жилищные условия, у нас появилась своя квартира, и можно быть расширить состав семьи. Мы тогда решили, что по возрасту уже, видимо, кровных детей не будет, и надо брать приемных. Мне было 40 лет, жене 36. Мы начали заниматься ремонтом квартиры, а одновременно готовились к усыновлению. В то время еще только появились и были широко разрекламированы первые школы приемных родителей – ШПР. Обучение пока не сделали обязательным, но можно было пойти поучиться по желанию. Отлично помню, что весной мы начали ремонт, а с лета стали ходить на курсы приемных родителей. И то лето для меня лично было прозрением, я раньше вообще не представлял себе проблем приемных детей. Все, что услышал о депривации, стало шоком. И не из-за того, что нашей семье предстояло так много трудностей, а просто потому, что раньше жил и ничего этого не знал. От одной этой мысли становилось страшно.

Ремонт у нас в квартире шел своим чередом, а мы познакомились с одной женщиной – она еще во время учебы в школе приемных родителей удочерила девочку. И она рассказала нам об одном фонде, в который мы с Надеждой поехали, и попали очень удачно. У них проходил целый комплекс семинаров для волонтеров и приемных родителей, это уже было сверх ШПР, своего рода повышение квалификации. Всю осень, зиму и весну мы ходили на занятия, продолжали готовиться и погружаться в тему. И вот однажды Надежда поехала как волонтер в Дом ребенка в Краснополянске – она должна была помогать оператору, снимавшему ролики о детях. И там как раз присмотрела наших ребят. Нужно сказать, заранее мы не могли определиться, кого искать – девочку или мальчика. Не потому, что кто-то хотел девочку, а кто-то мальчика. Просто никто ни в том, ни в другом случае не стал бы возражать. И для нас в Доме ребенка нашелся выход – Надежда встретила брата с сестрой – Егора и Полину. Девочка была младше, мальчик постарше, и у него присутствовал нюанс – ВИЧ-инфекция и гепатит С, который мешал найти усыновителей. Детей не разделяли, хотя на девочку постоянно находились претенденты. За одну ночь чтения информации на форумах в Интернете мы избавились от страха перед ВИЧ и гепатитом С. Поняли, что с этим вовсе не страшно жить, необходимо только соблюдать определенный режим.

Забрать ребят быстро у нас не получилось – квартира еще была в разбитом состоянии. И мы с Надей все это время очень боялись, что наших ребят могут перехватить, но, слава богу, ничего подобного не произошло. Они нас дождались. Закончился ремонт, завершился очередной цикл семинаров, нам подарили детскую кроватку, и мы стали проходить врачей. Говорят, сейчас медицина стала проще, но я бы так не сказал. На мой взгляд, стало даже сложнее – мы с женой периодически устраивали себе такую встряску, как прохождение медкомиссии (Надежда проходила ее три раза, я – два). Трудность не в том, что список врачей и диспансеров стал больше, наоборот, но все эти медучреждения постоянно объединяются, разъединяются, куда-то мигрируют. Рентгенолог вчера сидел здесь, а сегодня иди ищи его где-то в другой поликлинике. Раньше пришел, взял направление на анализы, а сейчас: «Ой, простите, этот доктор будет только в пятницу». И деваться некуда, уходишь до пятницы.